Оглавление:

Введение.

Отречение от мира. Общежительное монашество. Отшельничество и безмолвие. Подвижничество.

О страсти чревоугодия. Как следует питаться и о воздержании. О страсти блуда. Стяжание чистоты и целомудрия. О сребролюбии. Нестяжание. О гневе. Кротость. Печаль мирская. Печаль покаяния. Об унынии. Терпение. О тщеславии. Самоуничижение. О гордости. Смирение.

Послушание. О молитве. Борьба с духами злобы. О прелести. О рассудительности. Грехопадения и покаяние. Воздержание языка. Чтение. О Святом Причащении. Отношение к телу и болезням. Учительство и священство. Заключение.

Использованные источники. Рекомендуемая литература.

Вступление. 1. Устройство монастыря. 2. Должностные лица монастыря. 3. Условия принятия в монастырь. 4. Поведение новоначальных иноков. 5. О духовном руководстве. 6. О богослужении. 7. О монашеской трапезе. 8. О келейном пребывании. 9. О внешних посетителях и посещении келий. 10. Условия отлучек из монастыря. 11. Условия увольнения из монастыря. 12. Заключение.

Сказал безумец в сердце своем: "Нет Бога" (Пс. 13:1). Спросите любого атеиста, хоть и самого ученого, как можно убедиться в правильности его веры в то, что будто бы Бога нет. Ничего разумного он на это сказать не сможет. Православие же всем предоставляет возможность встретить и ощутить Бога в своей жизни. Для этого просто поверить еще недостаточно, поскольку и бесы веруют и трепещут (Иак. 2:19), но необходимо победить страсти, стяжать смирение и другие добродетели, ибо только чистые сердцем... Бога узрят (Мф. 5:8) и Господь гордым противится, смиренным же дает благодать (Притч. 3:34. Иак. 4:6. 1 Пет. 5:5). Однако многострастные и грехолюбивые люди, разобщенные с благодатью и лишенные ее, всячески противоречат, не желая трудиться для стяжания добродетелей. Да и могут ли следовать Евангелию порабощенные удовольствиями и ищущие славы от людей?! Известно, что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими, и напротив, тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их (Мф. 7:13-14). В духовной жизни необходимо употреблять усилия, ибо Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11:12). Стремящийся найти смысл содержания заповедей только через чтение или изучение, не выполняя их, подобен воображающему тень вместо истины. Преподобный Паисий Величковский говорит: "Верою, терпением, смирением и всяким образом воздержания и беспристрастия, более же добродетелями вооружившись, христианин, как некую крепость, осаждает Царство Небесное, чтобы завладеть им, хотя бы оно было неприступно." Правильные (ортодоксальные) знания о духовном мире можно почерпнуть из творений святых отцов, которые принесли обильный плод праведности и тем засвидетельствовали истинность своих убеждений.

Один из сборников избранных творений древних подвижников, на основе которого написана эта книга, называется "Добротолюбие." Слово "добротолюбие" является снимком с греческого philokalia — любовь к прекрасному, возвышенному. Здесь имеется в виду прекрасный духовный мир, к которому стремится христианин, стяжая добродетели. Преподобный Григорий Синаит говорит, что началом и источником добродетелей является доброе намерение или желание прекрасного. Жанр книги "Добротолюбие" тот же, что "антологии" (дословно "цветник," или "собрание, букет цветов"). Так названо много различных сборников избранных творений святых отцов и духовных писателей. Еще в 4-м веке святые Василий Великий и Григорий Богослов составили "Добротолюбие" из записей Оригена. Другой сборник такого рода, под названием "Philokalia ton niptikon kai askitikon," издан в Фессалониках в 1985 г. в 22-х томах.

Монашество — это особый, иной образ жизни, поэтому в славянском языке он называется также иночеством. Греческое слово monakhos означает одинокий, единственный, уединенно живущий. Уединенная жизнь помогает монахам приобрести единство с Богом. Они претерпевают труды и подвиги, чтобы угодить Богу, очистить себя от всякой скверны плоти и духа, стяжать смирение и любовь. "Чистым и добродетельным житием и благим нравом" монах сподобляется примирения с Богом, становится храмом Святого Духа и достигает Царства Небесного. Это и есть спасение всякого человека и цель "жительствующих по Бозе." Главный ориентир, на который необходимо смотреть, чтобы не уклониться с правильного пути, — чистота сердца. "Сего ради намерения и мы вся соделываем, сего ради вся презираем, и отечество, и род, и богатство, и весь мир…" Если же кто-либо забывает про этот ориентир, тогда ходит как во тьме, спотыкаясь и заблуждаясь. Так бывает потому, что совершенство следует не сразу же за отречением от мирских вещей, но только после того, как человек изгонит из себя злые страсти гордости, гнева, зломыслия и другие, приобретет же любовь и чистоту сердца. Ради приобретения любви и чистоты сердца необходимы посты, презрение богатства, бдение, чтение и молитва. Истинного монашества и нравственного совершенства не может быть без следующих добродетелей: поста, воздержания, бодрствования, терпения, мужества, безмолвия, молитвы, молчания, плача о грехах и смирения.

Когда же появляются первые плоды духовной жизни, инок радуется о душевном бесстрастии и слезах умиления больше, чем царь о своей власти и славе царства. Царство земное временно, а радость блаженного бесстрастия переходит в жизнь вечную, и ее никто не отнимет. Как колесо, только немного касаясь земли, почти всецело находится в воздухе, так и монах, горящий любовью к Богу, лишь немного, по нужде естества, приближаясь к мирским вещам, мысленно пребывает в мире духовном. Для него "…трапеза видение сущих, питие же, чаша премудрости, и покой есть Бог." Кто добровольно употребляет труды добродетелей и бывает усерден в подвигах, тот получает от Бога духовные дары и по мере преуспевания в иноческой жизни бывает благообразен, "световиден и премудр." В середине духовного пути ко спасению монах сподобляется Божественных откровений и видений, а кто восходит выше, тому предстоит жестокая брань с духами злобы, ибо они не терпят, когда человек уподобляется ангелам. Святые отцы часто повторяют, что избежать сетей демонов может только смиренный. Они описывают путь монашеской жизни в виде различных ступеней, по которым необходимо без лени подниматься, никогда не останавливаться на месте и всегда иметь в памяти свою цель и ориентир, о которых сказано выше.

Монахи при постриге отрекаются от мира и всего, что в мире, по заповеди Господней, и обещают пребывать в монастыре до конца жизни. Святые отцы "Добротолюбия" говорят, что для духовного преуспевания прежде всего необходимо: отвергнуть свои желания; не смотреть на прегрешения других, а на свои только и о них день и ночь плакать; возлюбить уединение; не иметь пристрастия к кому-либо; всячески избегать бесполезных собраний, поскольку жизнь с людьми суетными крайне вредна и разрушает спасительное духовное настроение. По возможности надо стремиться совсем не входить в город и искать места тихого, терпя трудности пустыни, по слову царя Давида: "далеко удалился бы я и оставался бы в пустыне" (Пс. 54:8). Вдыхание ядовитого воздуха приносит болезни, подобно и пребывание рядом с людьми нерадивыми бывает заразительно и бедственно.

Внешне иноками становятся, отрекаясь от всего мирского: жены, имения и тому подобного. Но главный подвиг — стать иноком внутренне, то есть отречься от страстных помыслов. Такой инок сподобляется чистой молитвы. Для этого надо не только не совершать греховных дел, но, постоянно размышляя о душеполезном, удаляться от житейских попечений. Когда человек скорбит о своей греховности и памятованием о ней сокрушается, в нем угасают плотские страсти, он становится мертв для мира, а мир для него. Отрекшийся от мира и сочетавшийся Христу принимает от Него обилие Духа и становится домом Божиим, принося Богу праведные дела. Его душа, очищенная подвигами и свободная от осквернений плоти, не имеет скверны, или порока, украшается венцом правды и сияет красотой добродетелей. Если инок в начале отречения от мира не плачет в своем сердце о грехах, не имеет памяти вечного мучения, истинного безмолвия, не понуждает себя непрестанно к молитве и псалмопению, не поучается постоянно Божественному Писанию, не имеет привычки терпеливо понуждать себя к духовным подвигам и не пребывает страх Божий в мыслях его, значит, он еще любит мир и не может стяжать чистого ума в молитве. Инок, который оставил имение, но не освободил душевное око от житейских воспоминаний и лукавых мыслей, никогда не увидит умного света Господа Иисуса Христа. Мирские помыслы и житейские воспоминания — это покров на глазах души, и его нужно отгонять памятью смерти.

Отрекшиеся от мира ничего общего не должны с ним иметь, становясь при этом воинами Христовыми, ибо ни какой воин не связывает себя далами житейскими, чтобы угодить военачальнику (2 Тим. 2:4) (поскольку торговля мешает совершать воинские подвиги, воин должен ее оставить). Мудрый человек стремится как можно меньше заботиться о телесных потребностях, чтобы не обременять себя попечениями. Это нужно для хранения заповедей, по слову Господа: "Не заботьтесь" (Мф. 6:25; 34), так как при многопопечительности трудно следить за собой и можно не заметить сетей врага. Имеющий хорошее зрение легко различает летающих в воздухе комаров и мошек; если же от болезни телесной зрение испортится, то и большие предметы с трудом различает. Так и душа, когда излечит свое помрачение, происшедшее от любви к мирскому, и малые согрешения считает большими и со слезами молится. От пристрастия же к мирскому человек духовно болеет и часто не понимает, что совершает тяжкие грехи, достойные многих мучений.

Можно сказать, что путь иноческой жизни начинается с отречения от мира, потому что житейские попечения и любое другое пристрастие даже к незначительной вещи истребляют теплоту сердца и ревность к добродетельной жизни, подобно тому как пепел угашает пламень горящей печи.

Образ жизни в монастыре, при котором братия имеют общее имущество, вместе молятся и трудятся, называется общежитием. Общежитие очень способствует духовному преуспеванию, основание для него находится в Священном Писании. Сам Господь говорит: "Ибо где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них" (Мф. 18:20). Поющих (молящихся) Богу в любви и единомыслии ублажает царь и пророк Давид: "Блажен народ, знающий трубный зов! они ходят во свете лица Твоего, Господи" (Пс. 88:16) — и хваля их совместную жизнь, говорит: "Как хорошо и как приятно жить братьям вместе" (Пс. 132:1). Как у первых последователей Христовых были одно сердце и одна душа (Деян. 4:32), так и общежитие бывает благотворно при единомыслии братии. Во время монашеского пострига игумен спрашивает желающего стать монахом: "Приемлеши ли вся иноческого общежительного жития уставы и правила от святых отец составленная и от настоятеля тебе подаeмая." И отвечает постригаемый: "Ей, честный отче, приемлю и с любовью лобызаю я."

Святые отцы дают следующие правила добродетельной жизни, указывающие путь спасения в общежитии. Новоначальному необходимо избегать дерзновения перед игуменом и не искать от него чести. Не полезно искать дружбы с начальствующими. Не нужно быть услужливым из побуждения человекоугодия и желания расположить к себе начальство. Не надо обходить келлии начальников, чтобы не вызвать у них раздражения, а в себе не питать страсть тщеславия. Нужно избегать дерзновения (дерзости), как яда аспида, и отвращаться многословия, как змей, так как все это может быстро привести к совершенному забвению внутренней брани, низвести душу от высокой радости, бываемой от чистоты сердечной. Забвение противится вниманию, как вода огню, от него инок приходит в нерадение, от нерадения в презрение, уныние и различные похоти. Все внимание нужно обращать на внутреннюю духовную жизнь, боясь нерадения, презрения заповедей Божиих. От забвения исцеляет хранение ума и частое призывание Господа Иисуса Христа, ибо без Него невозможно сделать ничего доброго.

Если во время келейной молитвы постучит в дверь какой-либо брат, не надо предпочитать молитву делу любви и отвергать брата, так как Бог хочет милости любви, а не жертвы молитвы. Сначала нужно помочь брату в его нуждах, словом или делом уврачевать его, а потом опять начать молитву со слезами и сокрушенным сердцем. Когда же приходят мирские люди, то лучше прежде исполнить молитву, а потом с ними беседовать о приличных вещах и в беседе руководствоваться советами святых отцов. Если разговор неполезный, то следует закрыть уши от слышания душевредных человеческих речей.

Необходимо все силы употреблять на делание заповедей, плач, поклоны, пост, злострадание, безмолвие. Всех собратий надо считать святыми, а себя самым грешным и думать: "Все спасутся, а я один буду мучиться на суде." Помышляя так, и во время молитвы в собрании братии иноку хорошо бы плакать с умилением, не обращая внимания на подсмеивающихся над ним. Если же при этом возникает тщеславие, то лучше делать это тайно. Новоначальным очень помогает плач, особенно во время шестопсалмия, псалмов и Божественной литургии. При этом следует быть внимательным, чтобы не осудить кого-либо, но думать про себя, что видящие слезы считают меня многогрешным и молятся о моем спасении. Инок, всегда так помышляющий и непрестанно делающий, получит великую пользу, привлечет благодать Божию и будет причастником божественного блаженства. Где есть умиление и плач духовный, там и божественное просвещение. Плач очищает от страстей, отгоняет уныние и другие недуги души.

Всегда нужно иметь страх Божий и каждый день себя проверять, испытывая, что сделал доброго или злого. Благое следует сразу забыть, чтобы не развилась страсть тщеславия, о злом же — слезы проливать с исповеданием и крепкою молитвою. Инок должен размышлять каждый вечер, как провел день: не осудил ли кого, не досадил ли кому, или соблазнил, или на лицо чье страстно посмотрел, или настоятеля ослушался и вознерадел о послушании, или прогневался на кого, или в храме на богослужении ум рассеивался бесполезными мыслями, или унынием отяготился, удалился от церковного богослужения и монашеского правила. Размышляя так, невозможно чувствовать себя невинным. В Священном Писании сказано: "Кто родиться чистым от нечистого? Ни один. Если дни ему определены и один день жизни его на земле" (Иов 14:4-5), и никто не может сказать, что имеет чистое сердце. Поэтому и надо молиться Богу со слезами: "Господи, прости меня, елика словом и делом и ведением и неведением согрешил," ибо каждый много согрешает и даже не знает об этом. Игумену (духовному отцу) нужно исповедать все тайные сердца грехи, сделанные с младенчества до настоящего времени. От этого бывает великая радость души и облегчение совести.

Друзьями у инока должны быть только духовные, мирные и святые собратья, творящие волю Божию. Господь говорит о таких: "Ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат и сестра и матерь" (Мк. 3:35). Следует больше общаться с усердными в деле спасения, по слову царя Давида: "Очи мои на верных земли, чтобы они пребывали при мне" (Пс. 100:6). Только к праведному приближающийся получает спасение. Как Господь хочет, чтобы человек спасся через человека, так и сатана стремится погубить через человека. "Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе человеку тому, через которого соблазн приходит" (Мф. 18:7), — говорит Господь. Кто потерял благоговение и живет с пренебрежением, без страха Божия, тот многим братьям, простым и новоначальным, подает соблазны. Такой делами, образами или злыми беседами растлевает души и нравы благие и добрые. Если кто будет общаться с лукавым, не следя за собой, то придет к погибели и кораблекрушению. Живущий с людьми веществолюбивыми и злыми сам приобщится к их порокам и поработится беседам суетным и лютым страстям: гневу, печали, неистовым делам. Частых собеседований надо избегать, чтобы они не отняли келейное безмолвие и не привлекли к попечениям. С развлекающимися от попечений и жить не следует и даже не есть с ними, чтобы они не научили своим заблуждениям и не оторвали от искусства безмолвия. Слов и помышлений сердца их не нужно принимать, так как они воистину вредные. Не подобает дружить с людьми неблагоговейными, злоумными и не хранящими языка, чтобы не пойти с ними в муку. Если же в келлии по каким-либо обстоятельствам постоянно будет много разговоров, то надо бежать из нее без сожаления, потому что Господь говорит: "Иди за Мной, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов" (Мф. 8:22). Не полезно иметь особую привязанность к каким-либо людям, даже если и покажется, что они живут благочестиво и незазорно. От духовной любви легко можно обратиться к страстной, и тогда наступят бесполезные скорби. Это часто случается с подвизающимися, однако смирение и частая молитва всему научат. Монаху нужно стараться удаляться от всякого брата в общежитии и еще больше от мирских знакомых, но при этом всех равно любить, благоговейных и подвизающихся считать святыми, а о ленивых и унылых усердно молиться.

К родителям, сродникам и друзьям следует иметь беспристрастие и забыть лица всех, кого по естеству любил телесно или духовно, чтобы не совратиться с монашеского пути попечениями о родителях и дружбой с родственниками. Не нужно огорчаться печалью родителей и любовью ближних, но считать, что умерли родители и друзья, и вменять за отца и мать только Бога и предстоятеля, и никогда от родителей и знакомых ничего не просить ради телесной нужды. Если же Промыслом Божиим от них что-либо пошлется, можно принять, помолиться об их прилежании и подать посланное в странноприимницу или в больницу. Сделать же это надо со смирением, как дело малейших, а не совершенных. Вообще, все доброе следует делать со смирением, вспоминая сказанное: "Когда исполните вся повеленное вам, говорите: мы рабы ничего нестоющие, потому что сделали, что должны были сделать" (Лк. 17:10). Не нужно стремиться иметь лишней одежды, но только необходимую, и не надо стыдиться принимать от других приносимое, если пищи или одежды вполне достаточно, так как это признак гордости. А имея что-либо в избытке, надо дать неимущему. Имея необходимое для настоящего времени, не нужно заботиться о будущем, а искать прежде всего Царства Божия и правды Его (Мф. 6:33), то есть своей духовной пользы, тогда Господь промыслительно устроит все полезное и для телесной жизни. В келлии следует иметь только самые необходимые вещи (подстилку, одеяло и немного одежды) и не просить у игумена чего-либо потребного, но ждать, когда он сам подаст. Из выданного ничего не надо менять на лучшее, но довольствоваться тем, что есть, и благодарить Бога. Когда необходимо стирать грязную одежду, можно попросить в образе нищего, со всяким смирением, у другого брата взаймы одежду, пока своя будет сохнуть на солнце.

Монах должен быть готовым претерпеть всякую скорбь иноческого жития Царства ради Небесного, как говорится в чине пострига: "Алкати имаши и жаждати, досаду же подъяти и укоризну, поношение же и гонение и инеми многими отяготитися скорбьми, имиже сущий по Бозе живот начертавается." Злострадание надо считать избавлением от многих долгов и благодарить Бога. Долготерпеливо страждущий стяжает непостыдное дерзновение, по слову апостола: "От скорби происходит терпение, а от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает" (Рим. 5:3-5). "Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку…" (1 Кор. 2:9) — по обетованию уготовано показующим в скорбях терпение при содействии благодати. Без благодати же никто не может исправиться. Кто скорбит и болезнует сердцем, когда его оскорбляют или досаждают, тот тем самым показывает, что он носит в сердце древнего змия. Когда же кто претерпит с молчанием или будет отвечать со многим смирением, тогда змия сделает немощным и расслабленным. Если же он с обидой будет противоречить и отвечать с дерзостью, то даст змию силу изливать яд в сердце и свирепо поедать внутренности его. И так день ото дня укрепляя в себе змия, инок будет жив только греху и мертв для правды. Кто же усердно любит укоряющих, или обидящих, или лишающих его и о них молится, тот постепенно восходит в великое преуспевание. Эта добродетель низводит в сердце бездну смирения и источники слез, возводит ум на небо бесстрастия и дарует уму способность духовного зрения. Такой инок от вкушения небесных благ все земное в настоящей жизни почитает за сор и уже не хочет принимать телесную пищу, так как не чувствует от нее наслаждения.

Для духовного возрастания очень важна церковная молитва. Необходимо стараться приходить пораньше на церковные службы и попозже с них уходить (кроме великой необходимости). Особенно это касается утрени и литургии. Чтобы не потерять молитвенного настроения, из церкви надо идти сразу в келлию. Нужно помнить, что рассеянная молитва неугодна Богу. Одно Трисвятое со вниманием перед сном лучше, чем четырехчасовое бдение с рассеянностью.

Телесный труд не должен быть в ущерб молитве, ибо кто занимается телесными трудами в ущерб молитве, лишается великого. Из-за усталости от телесного труда нельзя сокращать молитвенное правило. На послушании надо трудиться по мере сил, а затем в келлии пребывать в молитве с умилением, вниманием и частыми слезами.

Келлия для инока есть печь Вавилонская, в которой три отрока Сына Божия обрели. Келлия всему научит, если не сидеть в ней бессмысленно и в праздности, так как шествующий без разума напрасно трудится. Поэтому следует стяжать благое делание, собирать свой ум и иметь пред очами кончину, помня, что мирская суета прелестна (обманчива) и ничтожна; уразуметь, что враги спасения (демоны) стараются внушить лукавые дела. Нужно почаще вспоминать муки ада, страх и болезни, в которых пребывают затворенные там души; поминать стыд грешников и страшное осуждение из уст нелицемерного Судии. Также следует помышлять, что на Страшном Суде совесть обличит в тайных грехах, которые могут отвергнуть от Бога и ввергнуть в вечный огонь, где плач и скрежет зубов. И другие адские муки надо вспоминать постоянно и течением слез обливать лицо. Так многие стяжали обильные слезы и очистили душевные силы. Но не только об огне вечном надо думать, но и о благах, уготованных праведным: о благословенном гласе Владычном, предстоянии одесную Христа и наследии Небесного Царства, о радости бесконечной, обителях небесных, пребывании с ангелами и о другом обещанном любящим Господа.

По чужим келлиям иноку не следует ходить, только к игумену (духовнику), и то редко. Если надо спросить о каком-либо помысле, то можно сделать это в церкви. Вообще, частого пребывания вне келлии следует избегать, так как это очень вредит: отнимает благодать, омрачает мысли и препятствует многим благим устремлениям, как сказано: "Волнение похоти развращает ум незлобивый" (Прем. 4:12). Поэтому, чтобы ум не был низведен от богомыслия, нужно возлюбить молчание и удаляться от бесед, зрения лиц и впечатлений. Если по великой необходимости придется выйти (из монастыря), надо всячески беречь свою душу. Польза от охранения своих чувств намного превышает пользу, которую можно получить от дел, втягивающих во вредные разговоры и впечатления. И не только новоначальным, но и преуспевшим выходы бывают причиной расточения и разорения.

Душа, не освободившись от мирских попечений, не может ни Бога возлюбить искренно, ни диавола возненавидеть в должной мере, так как заботы житейские, как покрывало, не дадут уму понять, какому суду он подвергнется. Смятение и беспокойство, происходящие от многопопечительности, вредят даже совершенным и бесстрастным. Поэтому святые отцы советуют отложить житейские попечения и не привязываться к земным вещам. Например, ради приема странников не стоит заботиться о приготовлении угощения. Враг желает под этим благим предлогом отлучить от безмолвия. Самая простая трапеза — хлеб, соль и вода — достаточна для страннолюбия. А когда ничего нет, можно утешить странника благим словом, как говорится, "благое слово лучше даяния." Бывает, что диавол обманывает, внушая пожелание богатства ради раздачи милостыни бедным, чтобы привести к тщеславию, а ум ввергнуть во многие попечения.

Не только безмолвник или послушник, но и диакон, игумен и епископ не должны увлекаться житейскими попечениями. Иначе они нарушают заповедь Божию: "Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться… потому что всего этого ищут язычники" (Мф. 6:25; 32). И еще: "Смотрите же за собой, чтобы сердца ваши не отягчались объедением и пьянством и заботами житейскими" (Лк. 21:34). Ради помощи ближнему не стоит разорять дом своей души, так как попечения о мирских делах (неважно, для себя или для других) порабощают помыслы. Поэтому пока монах не стяжал совершенное беспристрастие к вещам житейским и к имению, ему может повредить управление делами в обители, поскольку вместо награды за службу он может быть осужден за воровство и святотатство. Только когда предстоятель будет понуждать к управлению, можно принять это послушание, как огонь, и, прилоги помыслов отсекая исповедью и покаянием, сохраниться невредимым молитвами предстоятеля.

Отшельниками (anakhoritis) или безмолвниками называют таких монахов, которые живут не в общежительной обители с многочисленной братией, а в уединении или с двумя или тремя единомышленными. Духовная жизнь в таких условиях имеет свои особенности. При правильном прохождении по пути безмолвия многие отшельники сподоблялись обильных даров Божественной благодати, поэтому некоторые говорят, что невозможно научиться добродетели без бегства в пустыню. Это не совсем верно, потому что навык в добродетелях есть возвращение сил душевных в древнее благородство, изначально данное Богом Адаму. Добродетели приходят как бы извне, но от сотворения присущи человеку по естеству. Движимые ими, люди по природе входят в Царство Небесное. Если, по слову Господню, внутри человека есть Царство Небесное, то излишня пустыня, когда и без нее можно войти в небесные обители покаянием и всяким хранением заповедей Божиих.

Кто среди царского ополчения, защищаемый воеводами и чиноначальниками, не смог дерзновенно победить врагов, показать храбрость и хотя бы одного из них победить, как же сможет бороться один и посреди многих тысяч врагов показать военное искусство неумелый в брани? Если это в битвах с людьми невозможно, то тем более в духовной брани. Кто бежал в пустыню от нашествия бесов и страстей, тот и там неожиданно для себя подвергнется их нападению. У диавола много козней и везде расставлены незаметные ловушки и различные сети. Уединение может быть опасно, особенно для новоначальных. Царь Соломон говорил: "Горе одному, когда упадет, а другого нет, который бы поднял его" (Еккл. 4:10). Бедственно самочинно, без благословения, жить наедине или с неискусными в духовной брани. Поэтому сначала необходимо отвергнуть свою волю посреди братии и под искусным руководством основательно научиться брани невидимой и мысленной. Иначе невозможно победить невидимых врагов. По возможности нужно учиться у опытных подвижников. Не имея светильника истинного разума, по причине несовершенства умного возраста и духовного младенчества, следует идти вместе с разумным (имеющим духовный опыт), чтобы не спотыкаться во тьме и не бедствовать от ловушек и сетей. Тогда не смогут повредить мысленные звери, похищающие и убивающие ходящих во тьме без умного светильника Божественного слова.

Духовное исправление человека происходит от его незлобия и терпения недостатков ближнего. Если же кто-либо не хочет нести подвиг долготерпения, уходит в пустыню и уединение, то уносит с собой и те страсти, которые не были уврачеваны, не были истреблены, а только скрыты (сокровенны) внутри. В пустыне и уединении страсти сохраняются, а человек не ощущает, какой страстью побеждается. Пустыня навевает мечтание добродетелей и уверяет новоначальных, будто они стяжали долготерпение и смирение. Но это пока нет искушения и никто не раздражает. Когда же появится повод или причина, возбуждающая страсти, скрытые прежде внутри и таящиеся, они вырываются, как необузданные кони, и, от долгого безмолвия и праздности напитавшиеся, сильно и свирепо влекут своего всадника к гибели. Страсти больше свирепствуют, когда инок не имеет обучения через людей. Тогда и тень терпения, которую приобрел, живя вместе с братией, он губит небрежением подвига в уединении и уподобляется ядовитым зверям, в пустыне покоящимся и тогда показывающим свое неистовство, когда почувствуют приближение кого-либо. Страстные люди, не по любви к добродетели, но в силу условий пустыни безмолвствующие, извергают душевный яд, когда кто-либо их раздражает. Человек никогда не повредится от другого, если не имеет к тому причины внутри себя. Поэтому истинный Врач душ — Бог, знающий все язвы душевные, не пребывание с людьми заповедует оставлять, но отсекать причины пороков. Душевное здравие не в удалении от людей приобретается, но от пребывания с добродетельными и в подвигах. Когда кто-либо по уважительным, как ему кажется, причинам оставляет братию, не отсекая при этом причины страстей, недуг оставляет внутри, а страсти возбуждаются другими причинами. Поэтому главный подвиг должен быть направлен против внутренних страстей. Когда, с помощью Божией, инок извергнет их из сердца, не только с людьми, но и с дикими зверями легко поживет, по сказанному Иовом: "Звери полевые в мире с тобой" (Иов 5:23).

Таким образом, богомудрые отцы предостерегают новоначальных монахов об опасности удаления в пустыню прежде приобретения опыта в духовной брани и отсечения основных страстей. Для подвига отшельничества необходимо Божие благословение. Тогда только оно будет спасительно и принесет обильные плоды добродетелей. Многим может быть полезен средний путь, то есть жительство не в абсолютном одиночестве в пустыне и не среди многолюдства, а с одним или двумя единомышленниками, по слову Господню: "Где два, или три собраны во Имя Мое, там Я посреди них" (Мф. 18:20). И царь Соломон говорит: "Не уклоняйся ни направо, ни налево" (Притч. 4:27).

Безмолвие есть уклонение от помышлений, производимых чувствами и умом, для того, чтобы в сердце чисто (внимательно) молиться Богу. Этому способствует беспопечительная жизнь, то есть удаление от людей и попечений для избежания суеты и беспокойства, этого рыкающего льва, ходящего и ищущего кого поглотить беседами и попечениями житейскими. Только одно попечение имеет безмолвник — как угодить Богу и со всяким тщанием подготовить душу к переходу в иной мир. Когда человек живет внимательно, ему становятся понятны козни демонов, которые на каждом шагу стремятся ввести его в искушение и лишить приобретенных добродетелей. В то же время он познает и свои согрешения, которых больше песка морского и которые, как тонкая пыль, были ему неведомы. Поэтому, всегда плача, сетует подвижник о естестве человеческом и получает утешение от Бога, как благоразумный. Он услаждается, поскольку сподобляется видеть то, что не надеялся узреть, пребывая вне своей келлии. Тогда, познав свою немощь и силу Божию, пустынник боится упасть от неразумия и страшится прийти в отчаяние, забыв человеколюбие Божие, если что-либо случится с ним.

Поскольку безмолвие есть начало очищения души, оно помогает исполнять все заповеди. Преподобному Арсению Великому сказал голос свыше: "Беги от людей, и ты спасешься." И в другой раз: "Скрывайся от людей и пребывай в молчании; это корень добродетели." Беседы не попускают уму видеть ни своих согрешений, ни коварства демонов. Безмолвие и удаление от вещей и людей приносят большую пользу, особенно страстным и немощным, при правильном прохождении этого подвига. Без внутреннего, духовного, просвещения ум не может быть бесстрастным от одного внешнего делания. Если человек стяжал бесстрастие от удаления, тогда попечение и начальствование не принесут ему вреда. Пост смиряет тело, бдение просвещает ум, а безмолвие приносит плач, очищает, омывает душу и творит ее безгрешной. Безмолвие способствует внутреннему деланию, а внешние чувства умерщвляет. Жизнь же в многолюдстве, наоборот, внешние чувства усиливает, а внутренние притупляет. Безмолвник говорит: "Я сплю, а сердце мое бодрствует" (Песн. 5:2). Поэтому надо затворять дверь келлии для тела, дверь языка от разговоров и внутреннюю дверь от лукавства духов. Все должно быть направлено к тому, чтобы можно было безмолвствовать и быть без попечений. Монах должен стараться не отступать от воли Божией, пребывая в брани с невидимыми духами злобы. Если нет возможности удобно безмолвствовать в своей стране, тогда надо странствовать, подобно некому купцу, избирая то, что приносит больше пользы. Странствие освобождает от искушений в своей стране и дает возможность наслаждаться пользой безмолвия. Ничто так не делает сердце сокрушенным и душу смиренной, как уединение в разуме и молчание.

Безмолвствующий основанием своего делания должен иметь следующие пять добродетелей: молчание, воздержание, бодрствование, смирение и терпение. Последние две добродетели происходят от плача и размышления о часе смертном. Живя без плача, невозможно претерпеть зноя безмолвия. Деланий же богоугодных три: псалмопение, молитва и чтение, а больным или унывающим необходимо и рукоделие. Эти добродетели тесно связаны между собой и содержат в себе все прочие. От них рождаются внимание и трезвение.

Внимание есть свобода сердца от всякого помысла, непрерывное и непрестанное призывание Иисуса Христа, Сына Божия, и мужественное ополчение с Ним против врагов. Исповедуясь Одному, имеющему власть прощать согрешения, оно принимает в себя Христа через призывание Его — Единого Тайноведца сердец. От людей же такая душа всячески пытается утаить сладость свою и внутренний подвиг, чтобы не утратить этого доброго делания.

Трезвение есть твердое стояние помысла при двери сердца. Приходящие от врага воровские помыслы оно видит и слышит, что говорят и творят эти убийцы и какой образ представили в уме бесы, чтобы мечтанием прельстить ум.

Безмолвствующий без терпения и смирения кроме нерадения будет иметь и самомнение, а от них умножаются пленения и парения помыслов, приводящие к духовной слабости. Отсюда источник разленения — невоздержание, которое делает тело слабым и немощным, а ум помрачает и ожесточает. Следующие страсти разрушают устроение безмолвия и отнимают от него охранительную Божественную силу: дерзость, чревоугодие, многословие, развлекающая забота, гордость и владычица страстей — самомнение. Кто их не искоренил, тот, и преуспев в чем-либо, потом снова омрачается и в конце концов становится крайне бесчувственным. Но если захочет снова положить начало исправлению с верою и усердием, опять получит искомое, если будет трудиться со смирением. Воцарение же от нерадения хотя бы одной из этих страстей дает возможность и всем остальным страстям во главе с пагубным неверием ополчиться, опустошить душу и превратить ее как бы во второй Вавилон.

Келейное правило для пустынника следующее: с самого утра пребывать в воспоминании о Боге, в молитве и безмолвии сердца; терпеливо молиться час первый, затем второй читать, третий — петь, четвертый — молиться, пятый — читать, шестой — петь, седьмой — молиться, восьмой — читать, девятый — петь, за десятым подкрепиться пищей, одиннадцатый — спать, если сказывается потребность, а двенадцатый час петь вечерню. Так проходя дневной путь, пустынник угождает Богу.

Ночью надо больше безмолвно молиться, чем петь. Продолжительность же отдыха зависит от душевных и телесных сил. Новоначальные могут спать половину ночи и полночи бодрствовать: либо с вечера до полуночи, либо от полуночи до утра. Средним — по силам бодрствовать с вечера один или два часа, спать часа четыре, затем петь и молиться на утрени часов шесть, даже до утра. Первый час дня следует петь и сидеть безмолвствуя, как сказано выше. Далее надо соблюдать порядок указанных занятий по часам или хранить непрерывную молитву, привычка к которой упорядочивает жизнь человека. Совершенные же всю ночь стоят на молитве.

Христианам следует подражать Христу, обнищавшему ради людей, чтобы обогатить их Царствием Небесным. Сам Господь сказал: "Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой и следуй за Мною" (Мф. 16:24). Это значит, что всегда надо быть готовым на исполнение заповедей Христовых. Возможности и условия спасения одинаковы в любую эпоху. Все уверовавшие и крестившиеся должны соблюдать заповеди Господа и, все исполнив, говорить: "Рабы мы ничего нестоящие, потому что сделали что должны были сделать" (Лк. 17:10). Заповеди христиане сохраняют, когда отвергаются всякого своего греховного желания и разумения, а отрицание их от сатаны означает оставление страстей и пороков, которые внушает диавол. Человек стоит посреди двух путей — правды и греха и сам выбирает свой путь. Святые ангелы и благочестивые люди помогают идти к Богу, в Царство Небесное, а демоны и лукавые люди ведут в вечную муку. Бог сотворил человека самовластным, и причиной его погибели является только направление воли. Диавол не может произвести в человеке греховное произволение или невольное неведение, но только внушает воспоминание зла.

Подвижничество состоит в совершении духовных подвигов для достижения Царства Небесного. Первый подвиг на пути спасения состоит в том, чтобы разрушить и победить страсти, второй — стяжать добродетели и не оставить душу пустой (праздной), третий — внимательно хранить плоды трудов. Нужно отвергнуть самолюбие и не щадить плоть; пренебрегать славой и бесчестьем; возненавидеть похотения тела, не быть похотником яств, отрицаться сытости, от которой происходит разжжение плоти; возлюбить убожество, злострадание; восстать против страстей; избегать пребывания в городах, ища места, удаленные от мира, даже если там трудно жить из-за недостатка необходимого. Невозможно стяжать добродетели, не употребив подвигов ради них, даже до крови. Хотящий победить искушения без молитвы и терпения не избегнет их, но только больше оплетется новыми. Поэтому следует противиться греху мужественно и непорочно, даже до смерти, по слову апостола: "Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха" (Евр. 12:4). Болезнь сердечная и телесный труд научают творить дело истины. Они привлекают к подвижнику действие Духа Святого, которое подается всякому верующему Святым Крещением, но от нерадения в деле исполнения заповедей погребается страстями и возвращается только после покаяния по неизреченной милости Божией. Бесплодный добродетелями может услышать: "Возьмите у него талант… а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь" (Мф. 25:28. Лк. 8:18). Праведный Судия пошлет вечно мучиться в геенне не приобщившихся Святого Духа или принявших Его, но потом своим небрежением отвергших. Всякая телесная или духовная деятельность, не имеющая болезненности или труда, никогда не приносит ни телесного, ни духовного плода. Об этом свидетельствуется в Евангелии: "Царствие Небесное силой берется, и употребляющие усилие восхищают его" (Мф. 11:12) — то есть только употребляющие труды и усилия входят в него. Под принуждением себя и усилиями следует понимать болезненное во всем телесное чувство. Нередко многие безболезненно трудились или трудятся в течение многих лет, но поскольку переносят труды не с болезнью, не с теплым усердием сердца, без кипучей ревности, то оказываются чуждыми Духа Святого и не бывают причастны Его даров, вследствие отказа от горестей. Делающие небрежно и вяло, может быть, думают, что много трудятся, но никогда не собирают плодов подвижничества по причине безболезненности подвигов. И преподобный Иоанн Лествичник говорит: "Хотя бы мы и великие подвиги проходили в жизни нашей, но если мы не приобрели болезнующего сердца, то все они притворны и суетны; ибо тем, которые, так сказать, после омовения осквернились, необходимо, поистине необходимо очистить руки свои неослабным огнем сердечным и елеем милости Божией"http://www.stsl.ru/lib/book9/com-text.htm - 18

. Равным образом когда кто-либо и не шествует к небу безболезненно, но если он от уныния увлекается развлечениями бесполезными, то от них помрачается. Развлечения не могут дать отдыха, но невидимо связывают крепкими веревками, делают человека малоподвижным и недеятельным во всяком труде, умножают слабость, особенно в новоначальных. Бывая высокого мнения о себе и считая себя за нечто, некоторые хвалятся только долголетием подвигов, пустынею бесполезною и слабым безмолвием. Во время же исхода из этой временной жизни все познают истинные плоды своих трудов. Совершая духовные подвиги, надо быть осторожным, чтобы не лишиться радости и умиления за мысль о том, что от своего труда, а не от благодати Божией они появились. Тогда и многими молитвами трудно будет возвратить погубленный дар. Если это случится, то нужно, постоянно пребывая в молитве и не расслабляясь унынием, просить помощи у Господа, чтобы возвратилась благодать и сохранила от скверных помыслов. Никто своею силою не может преодолеть козней лукавого, но только непобедимою силою Христовою. Грех искореняется только Божиим повелением, так как был упразднен Им на кресте. Кровля здания полагается на стены и держится ими. А одни только стены без кровли становятся бесполезными. Так и благодать Святого Духа сохраняется деланием заповедей, и делание заповедей является ее основанием. Без делания же заповедей благодать не пребывает в человеке, и одно только делание без благодати становится бесполезным. Святой Иоанн Златоуст говорит, что человеческого делания самого по себе недостаточно, если не придет помощь свыше. И, с другой стороны, не подается помощь от Господа, пока не будет человеческого произволения. Необходимо и то и другое. Иначе говоря, Бог, видя желание человека, к его усердию прилагает Свою силу. Это видно на примере Иуды и святого апостола Петра. Иуда не хотел обратиться к Богу и погиб. А святой апостол Петр о своем грехе горько плакал и получил помощь свыше. Поэтому нельзя предаваться беспечности, возложив все упование на Бога, но и нельзя думать, что своими трудами можно что-либо исправить. Показывая Богу свое произволение, нужно от Него просить помощи, ибо сказано: "Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж" (Пс. 126:1). Кто может сказать, что он сильнее Самсона, и мудрее Соломона, и разумнее Давида и больше любит Бога, чем святой апостол Петр? Поэтому, чтобы избежать падения, не нужно надеяться на себя. Когда подвижник ослабит силу и твердость ума, тогда охватывает его душу ночь помрачения. Кого Бог не просвещает, тот ходит как во тьме, спотыкается и падает. Так, например, царь Соломон принял великую премудрость и от всех был прославляем, был как утренняя звезда, просвещая всех своей премудростью, но ради сладострастия погубил свою славу. Страшно впасть в нерадение. Надо непрестанно молиться, чтобы даже помысел греховный или что-либо уму представляемое не отлучили от Бога. Только чистое сердце чисто зрит Бога. Ум может очистить только Святой Дух. Если не придет сильный и не пленит и не свяжет разбойника, нельзя освободиться от его оков. Надо всеми добродетелями, особенно миром душевным, стараться стяжать благодать Святого Духа. Она, как светильник, просвещает душу, подает свет разума, который делает явными (обличает) бесовские прилоги. Всеми силами надо стараться сохранить полученную благодать, до смерти непрестанно хранить свое сердце. Как земледелец не может быть уверен в получении плода от посаженного растения, пока не положит его в хранилище, так как от многих причин он может погибнуть на поле, так и человек, пока жив, не знает, какая страсть найдет на него. Поэтому надо всегда просить Бога о помощи.

В грешных душах существуют адский огонь, тьма, червь и тартар в разнообразном сладострастии, всепоглощающей тьме невежества, в неутолимой жажде чувственного наслаждения и смраде зловонного греха. Эти залоги и преддверия адских мук возникают и действуют в них вследствие страстного навыка. Как задатки адских мучений невидимо таятся в душах грешников, так и начатки небесных благ сообщаются сердцам праведных через Святого Духа. Царство Небесное есть добродетельная жизнь, равно как и адское мучение есть следствие страстных навыков. Заповеди следует считать и именовать действиями, а добродетели — навыками, подобно тому как и пороки благодаря их устойчивости называют привычками. Причина страстей — злоупотребление и греховные дела, помыслов — страсти, мечтаний — помыслы, мыслей — память, памяти — забвение; мать забвения — неведение, причина неведения — беспечность. Как происхождение добродетелей имеет место в душе, так и источник страстей. Но первые естественно рождаются в ней, вторые же — вопреки природе. Богомудрые святые отцы, познав законы духовной жизни, говорят, что страсти связаны между собой и происходят одна от другой в определенной последовательности. Распознать силу и действие страстей может только трудящийся делом и словом и принявший от Духа Святого дар ведения и рассуждения. Разум озаряет человека, как солнце, а безумный самопроизвольно закрывает глаза души неверием и леностью, предается забвению и унынию. Неведение, забвение и уныние — сильные и крепкие исполины, подкрепляющие мысленных иноплеменников. Если их победить, то дальше легко будет бороться со всякой силой лукавых духов. Неведение — мать всех зол, а забвение — сестра его и помощница. Уныние исполняет душу злом, покрывая ее темными одеждами, подобными черному облаку. Через них прочие злые страсти входят, действуют и живут, усиливаясь в душах сластолюбивых. Для борьбы с ними молитвою и содействием Божиим, войдя в глубину сердца, надо исследовать этих трех исполинов диавола. Многим вниманием, прилежанием ума, усердием к истинному разуму, памятованием слова Божия и молитвою, с помощью благодати Божией, можно избавиться от злых исполинов. Забвение отгоняется непрестанными помышлениями о Христе Иисусе и что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала… (Флп. 4:8). Просвещенным разумом истребляется губительная тьма неведения, а добродетельным усердием ко спасению изгоняется безбожное уныние. Эти добродетели стяжаются не одним произволением, но силою Божией и содействием Святого Духа, от многого внимания и молитвы.

От забвения происходит самолюбие, то есть исполнение своей плотской воли и разумения, а также страстная любовь и прилежание к своему телу. Самолюбие — причина несказанных зол; и если в человеке нет памяти Божией, то в него входит многий и страстный мятеж. Кто самолюбие в своей душе до конца искоренил, тот легко победит и прочие страсти с помощью благодати Божией. К самолюбию близки сластолюбие (любовь к роскоши и чувственным удовольствиям) и славолюбие (тщеславие). Не возненавидевший их не истребит прочих страстей, так как они являются родителями всякого порока. Корень всех зол есть сребролюбие (1 Тим. 6:10), но оно явно составляется тщеславием и сластолюбием. Ослепляется ум от трех страстей: сластолюбия (сласти), сребролюбия и тщеславия. Эти три дочери есть ненасытные пиявицы, по Писанию, от матери безумия любовью возлюблены (Притч. 30: 15). Ни от чего другого, как от них, притупляются разум и вера. Ярость, гнев, брани, убийства и все прочее зло от них в людях сильно укрепились. И из бесов первыми на брани стоят те, которые побуждают к похоти чревоугодия, влагают сребролюбие и побуждают к славе человеческой. Прочие же демоны все позади них идут, принимают уязвляемых и причиняют душам зло и вред. Из опыта известно, что невозможно человеку впасть в грех или какую-либо страсть, если прежде не будет уязвлен одним из этих трех исполинов, и иначе не бывает. Невозможно впасть в руки духа любодеяния, не пав от чревобесия (объедения), и невозможно возмутиться яростью тому, кто не борется ради яств, или богатства, или славы. И невозможно избежать духа печали не претерпевшему лишения всего этого. И не избежит гордости, первого порождения диавола, тот, кто не истребил корень всех зол — сребролюбие, поскольку нищета мужа смиряет (Притч. 10:4), по слову царя Соломона. Одним словом, невозможно человеку пострадать от бесов, не уязвившись прежде тремя главными. Поэтому диавол некогда искушал Спасителя в пустыне этими страстями (Мф. 4:3-10). Но Господь превзошел их и показал, что для победы над диаволом необходимо разрушить эти три помысла. За сластолюбием, сребролюбием и славолюбием следуют пять других лукавых духов, от которых бывает множество страстей и видов различной злобы. Тот, кто победил три начальные страсти, разрушил и остальные и таким образом победил все страсти. Поэтому нужно возненавидеть сребролюбие, тщеславие и сластолюбие, как матерей всех страстей. Ради этого апостол говорит: "Не любите мира, ни того что в мире" (1 Ин. 2:15). Здесь апостол не заповедует безрассудно возненавидеть создание Божие, а говорит, что надо отсекать причины основных страстей.

Краткое "родословие" восьми начальствующих страстей следующее. За тремя великими страстями (чревоугодием, сребролюбием и тщеславием) следуют их порождения — пять лукавых духов: блуд, гнев, печаль, уныние и гордость. От чревоугодия (объедения) происходит блуд, от сребролюбия — гнев, от которого печаль, производящая уныние. От тщеславия рождается гордость. И из этих восьми страстей происходит все множество пороков и различные виды грехов. От них человек приходит в отчаяние, совершенную погибель и отпадает от Бога.

Страсти побеждаются противоположными и владеющими ими добродетелями, которые образуют соответствующий ряд. Три главные добродетели — воздержание, нестяжание и смирение. Им последуют чистота, кротость, радость, мужество и самоуничижение. Как Бог есть причина и источник всякого добра, так начало и основание добродетелей есть доброе намерение или желание прекрасного. Начало добра — вера, а Камень веры — Христос. Он является началом и основой всех добродетелей, и на Нем утверждается и зиждется все доброе.

Ничто так не истребляет добродетели, как кощунство, шутка и празднословие. И напротив, ничто так не обновляет обветшавшую душу и не приближает к Богу, как страх Божий, доброе внимание и непрестанное поучение слову Божию. При этом надо вооружать себя молитвою и приобретать пользу от бдения. Прилично и вместе с тем полезно душе переносить всякие скорби, причиняемые людьми или бесами, как справедливо заслуженные. И всегда следует порицать только себя, ибо порицающий иного в своих скорбях будет справедливо осужден. Кто желает достичь чистой молитвы, пусть остерегается ярости, и кто любит целомудрие, пусть удерживает чрево, не давая ему досыта хлеба и удручая его жаждою. Также необходимо удалить от себя памятозлобие и бодрствовать в молитве.

Для борьбы со страстями нужно с самого начала понимать коварство приходящих лукавых помыслов. Прообраз борьбы со страстными помыслами показал Самсон, когда связал хвосты лисиц и зажег нивы иноплеменников (Суд. 15:4-5). Эти помыслы хитро стараются показаться сначала благовидными. Но концы (хвосты) доказывают непристойность помыслов. Поэтому, связав хвосты, надо поставить между ними свечу — обличение. Например, часто от тщеславия приходит помысел блуда и хотя показывает благовидные преддверия ведущих во ад путей, однако скрывает гибельные места. Иногда он внушает мечтание священства, иногда совершенную жизнь инока или заставляет представлять, как другие хвалят его. И когда достаточно прельстит такими помыслами и отлучит от естественного трезвения, тогда изображает в уме собеседование с красивой женщиной и влечет к согласию на скверное дело, низводя в крайний срам. И поскольку почести, которые обещает тщеславие, противятся бесчестью блуда, нужно поступить по примеру Самсона (Суд. 15:4-5). Помысел чревобесия снова концом имеет блуд, а помысл блуда — печаль. Уныние и печаль сразу следуют за такими помыслами. Подвизающемуся надо помышлять не о наслаждении яств и не о сладости роскоши, но о концах того и другого; и когда он увидит скорбь, последующую за обоими, пусть свяжет хвост с хвостом и обличением истребит нивы иноплеменников.

Прежде бывшие впечатления в уме нельзя изгладить, пока приходят новые и рассуждение еще занимается настоящими. Труд к истреблению страстей тогда должен быть большим, так как страсти приходящими мечтаниями, подобно источнику, душу наполняют и от времени усиливаются и умножаются. Кто хочет найти некоторые вещи, лежащие на дне ручья, никакой пользы не получает, исчерпывая воду, так как исчерпанное тут же наполняется источником. Когда же перекроет источник или отведет верхнее течение, тогда вода отступит, дно откроется и станут видны искомые вещи. Так и воображения страстей можно упразднить, ничего извне не давая чувствам. Очистить же ум от волнения чувств, наносимых по подобию течения, не только трудно, но и совершенно невозможно. Может случиться, что страсти не борют из-за частых собеседований. До времени они не проявляются, но действуют втайне, все больше возрастая и укрепляясь. Земля, которую часто топчут, если и содержит в себе терния, не произрастает их, пока мешает попирание ног, но терние пускает в глубине крепкие корни. Когда же настанет благоприятное для произрастания время, быстро вырастает сильное и большое терние. Подобно и страсти, не проявляющиеся от частых собеседований, укрепляются, а когда наступит безмолвие, вырываются со многой силой и причиняют неисчислимые беды тому, кто не боролся с ними вначале. Поэтому прилоги (начала) образов следует истребить, когда они только начинают появляться, иначе они, упав на землю мысли, произрастут и, напоенные обильными и бесполезными водами напрасного поучения, принесут большой плод злобы. Царь и пророк Давид ублажает не дожидающихся цвета страстей, но убивающих семя Вавилона, говоря: "Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень" (Пс. 136:9). В книге Иова об этом так говорится: "Поднимается ли тростник без влаги, растет ли камыш без воды? Еще он в свежести своей и не срезан, а прежде всякой травы иссыхает" (Иов 8:11-12). И в другом месте сказано: "Могучий лев погибает без добычи" (Иов 4:11). Здесь страсти мудро дается имя "мраво-лев"http://www.stsl.ru/lib/book9/com-text.htm - 19

, поскольку она имеет характер и дерзкого льва и слабейшего всех муравья. Приражения страстей скрытно приползают, по примеру муравья. Через время же они достигают великой силы и причиняют бедствия не меньше льва. Поэтому и необходимо подвижнику сражаться со страстями, когда они еще как муравьи приходят, если же достигнут львиной крепости, трудно будет их победить и не подать им пищу. Пищей же страстей являются образы чувственных вещей. Они питают страсти и вооружают против души каждый вид мечтания. Хотящему соблюсти в чистоте храм своей души нужно вспомнить, что сказал Господь Моисею: "Скинию же сделай из десяти покрывал крученого виссона" (Исх. 26:1). На ветхозаветной скинии была устроена сеть, чтобы ничто из нечистых животных не могло туда вползти. Поэтому следует заграждать вход нечистым мечтаниям помыслами о Страшном Суде. Кто сможет справиться с разжигающим зрением и долгое время его удерживать, тот без труда победит страсти, не ощущая наносимых ран, по слову царя Соломона: били меня — мне не было больно, толкали меня — я не чувствовал (Притч. 23:35). Так же и святой пророк Давид говорит: …сердце развращенное будет удалено от меня, злого я не буду знать (Пс. 100:4). А кто этого не знает и увлекается чувствами, от них легко впадает в заблуждение. Если человек не только не видит их бесполезность, но небрежно им предается, он не заметит их нападения, не наученный прежде рассуждению. Так чувства воюют с чувственными и возлагают дани на побежденных. Поэтому необходимо заключить все двери своей души, то есть чувства, чтобы через них не пасть. И если ум не будет ничем порабощен, то приготовляется к бессмертию, собирая чувства свои воедино.

Чревоугодием (чревобесием) называется объедение, пресыщение пищей или пристрастие к лакомым кушаньям. Оно является матерью сластолюбия. Прочие страсти произрастают от него, как из корня, и постепенно, присоединяясь к сластолюбию, приводят к нравственному растлению. Сребролюбие, ярость и печаль суть дети и отрасли чревобесия. Обжорливому для удовлетворения своих вожделений необходимо собрать богатство, а если что-либо препятствует обогащению, то он впадает в ярость. Когда же, по немощи, ярость не может осуществиться, непременно происходит печаль.

От чрезмерного употребления жидкости ум как бы утопает в волнах и не только страстно видит во сне изображаемое бесами, но и сам своими мечтаниями разжигает в себе некие срамные образы. От вина же непременно происходит разжжение и ум представляет сладость страсти.

Невозможно одновременно и плоть пресыщать пищей и духовно наслаждаться Божественной благодатью. Насколько человек угождает чреву, настолько лишает себя духовных благ и, наоборот, в какой мере ограничивает и порабощает свое тело, в той же мере исполняется духовной пищи и утешения.

Воздержание от пищи противоположно объедению. Воздержание и пост необходимы для очищения души. Невозможно с насыщенным чревом воевать против духа блуда в мысли. Поэтому первый подвиг в борьбе со страстями заключается в том, чтобы обуздать чрево и поработить тело не только постом, но и бдением, и трудом, и чтением. Следует собирать в сердце страх геенны и желание Царства Небесного. Воздержание связано с духовными устремлениями человека. Например, некий юноша Георгий, отвергнув от себя всякие помыслы, плотские и мирские, так хотел сохранить в чистоте свою совесть, что ко всем вещам мира стал бесчувствен, даже не было у него желания есть и пить, и так долго пребывал он в посте.

Святые отцы не дали правила и образца воздержания, одинакового для всех, так как количество и качество пищи должно соответствовать здоровью, возрасту, навыкам и свойствам тела. Разные люди имеют различия в потребностях тела. Кому-то для поддержания силы необходимо много пищи, а кому-то мало, в зависимости от потребностей организма и привычек. Один человек съедает 650 граммов хлеба и остается голодным, а другой может съесть вдвое меньше и насытиться. Не все нуждаются в употреблении овощей, но и не все могут есть сухой хлеб. У всех же должно быть одно намерение — избегать множества видов и излишества пищи. Не должно насыщаться и привлекаться сладостью и изысканным вкусом особых яств. Ежедневное умеренное принятие пищи больше способствует чистоте, чем вкушение через 3-4 дня или до седмицы продолжающееся пощение. Одинаково вредят крайности с любой стороны — избыток поста и насыщение чрева, слишком продолжительное бдение и многоспание и тому подобное. От множества лакомств и изобилия пищи тело отягчается, ум становится склонным к греховным желаниям, но и от многого воздержания ум изнемогает и приводит душу к дряхлости. Некоторые без меры, сверх сил, постятся, а потом сверх меры и часто употребляют пищу. В таком случае сначала от чрезмерного голодания тело изнемогает и к духовному служению бывает лениво, а затем тело, отягощаемое множеством яств, вводит в душу уныние и расслабление. Некоторые, вначале победив чревобесие, потом были низвержены безмерным постом и впали в ту же страсть чревобесия из-за пришедшей от непомерного поста немощи. Искусный в духовной жизни авва Моисей, живший в пустыне Скит, нечто подобное испытал на себе. Некогда он настолько воздерживался, что забыл и желание пищи. Два и три дня ничего не вкушая, он совсем не хотел есть, и другим отцам пришлось уговаривать его принять пищу. В другой раз, по действу диавола, от очей аввы Моисея так сон отступил, что, много ночей пребывая без сна, молил он Господа, чтобы дал ему немного сна. Продолжительные голодание и бодрствование причинили авве Моисею больше бедствий, чем их может случиться от объедения и избытка сна.

Все крайности — и удаление от пищи и избыток в ней — приносят недуги. Болезни происходят как от голодания и трудов не по силам, так и от переедания. Поэтому святые отцы говорят о необходимости умеренного поста, чтобы победить чревобесие, гортанобесие и быть беспристрастным. Умеренный пост состоит в том, чтобы есть один раз в день, не насыщаясь. Разумное и умеренное принятие пищи приводит к телесному здоровью и не лишает благодати, если соблюдать следующее правило: вкушая какую-либо пищу и еще желая ее, нужно от нее воздержаться, еще не насытившись. И апостол Павел говорит: "Попечения о плоти не превращайте в похоти" (Рим. 13:14). Этим он не отвергает еды, необходимой для жизни, но запрещает стремление к сластолюбию. Для утоления голода и жажды достаточно хлеба и воды. Ради здоровья и крепости тела все прочее Богом человеколюбно даровано. Поэтому не надо ни от чего отказываться, отвергать то, что Бог сотворил хорошо весьма (Быт. 1:31). Полезно переменять виды пищи, не предаваясь невоздержанию и сластолюбию, но питаться с воздержанием один раз в день, употребляя все во славу Божию. Воздержание и перемена вида пищи каждый день способствуют телесному здоровью. Удерживаясь от сластолюбия, тело нужно беречь от болезней, чтобы оно помогало стяжать добродетели. Следует принимать пищу в зависимости от состояния тела. Когда тело здоровое, можно постепенно утомлять его, а во время болезни питать его лучше. Подвизающийся не должен совсем ослабеть телом, но ему надо иметь силы для подвигов, чтобы трудами телесными очищалась душа.

Безмолвствующему всегда следует чувствовать голод и не насыщаться. Когда отягчен желудок, ум помрачается и не в состоянии молиться напряженно и чисто, от воспарения многой еды он клонится ко сну. И тогда во сне на ум нападают бесчисленные фантастические образы. Поэтому употребляющему усилия для безмолвной жизни достаточно в день около 300 граммов хлеба и от всех имеющихся продуктов следует вкушать понемногу, избегая пресыщения. Таким мудрым употреблением пищи можно удалиться от гордости и, благодаря за все Бога, не показать гнушения Божиими творениями, которые весьма прекрасны. Так поступают благоразумные. Немощным же верою и душою более полезно воздержание от пищи. Им и апостол повелел есть овощи (см. Рим. 14:2).

Святые отцы многократно увещевают принимать пищу и питие умеренно, чтобы не повредиться от избытка. Когда ум не имеет зажигающей его сладости к живописанию греха, то пребывает без сладострастных мечтаний. Простая пища разрушает желание блуда. Большое же количество и множество видов пищи возжигают стрелы блуда. И не только вино опьяняет мысль, но и избыток воды и сытость от разной пищи делают мысль отягченной и дремлющей. Но в случае телесной немощи можно дать телу то, чего требует немощь, а не чего хочет сласть, и тогда чистота сердца не повредится. Употребление пищи нужно настолько, насколько оно служит жизни, а не удовлетворению похоти. При этом можно различить три предела: воздержание, довольство и сытость. Воздержание выражается в ощущении голода и после вкушения пищи, довольство — в том, чтобы не голодать и не отягощаться, сытость же — в незначительном отягощении пищей. А кто выходит за пределы сытости, тот открывает дверь чревобесия, через которую входит блуд. Кто побеждается чревоугодием, должен раскаиваться, укорять себя и вновь начинать воздерживаться.

Если придется угощать друзей, то ради них можно принять пищу и второй и третий раз и не печалиться о нарушении обычного правила, поскольку в первую очередь надо исполнять закон любви. Случается, что и немощь телесная требует вкушать дважды и трижды. И об этом можно не скорбеть. В слове Божием сказано: "все движущееся, что живет, вам будет в пищу, как зелень травную даю вам все" (Быт. 9:3). И еще: "Не то что входит в уста оскверняет человека" (Мф. 15:11). Удаляться от пищи есть дело произволения и труд душевный.

Из-за поста может возрастать тщеславие. Когда приходят братия или странники, тщеславие начинает подстрекать не нарушать устава поста. В таком случае хорошо бы оставить свой умеренный пост и съесть в два раза больше, чем обычно. Тем самым и бесовские начинания можно разрушить, и устав любви соблюсти, и тайну воздержания не обнаружить.

Вино веселит сердце человека (Пс. 103:15), а инок обещал плакать и рыдать. Поэтому надо уклоняться от такого веселья, и тогда придет радость от духовных дарований. Кто же веселится вином, тот поживет со срамными помыслами и впадет во многие скорби. Праздники надо отмечать не винопитием, а обновлением ума и чистотою души. Объедение и пьянство только прогневляют Начальника Праздника. Вино может быть полезно только в немногих случаях: в старости, при телесной немощи и если надо спастись от сильного холода, но и тогда немного. В юности, в здравии и в тепле лучше вода. Но и ее надо стараться употреблять мало, поскольку жажда способствует целомудрию.

Одно воздержание от пищи для чистоты души не много даст, если не присоединить и прочие добродетели. Особенно помогают смирение с послушанием, утомление тела и воздержание от сребролюбия, состоящее в том, чтобы не только не иметь богатства, но и не желать стяжать его. Также необходимо удаляться от гнева, печали, тщеславия, гордости. Все это вместе приводит к главной цели — чистоте души.

Создав тело нетленным, Господь не вложил в него от начала неразумной плотской похоти. Впоследствии же по причине непослушания оно восприняло смертность, тление и уподобилось бессловесным скотам свойствами своего состояния и подчинением тлению. Тогда по необходимости в теле зародились раздражительность и плотская страсть. Равным образом разумная и мыслящая душа человека, сотворенная по образу Божию бесстрастной, забыв Бога, стала скотской, бесчувственной и почти безумной от наслаждения вещественными делами, потому что обычно навык преобразует природу и изменяет ее действия сообразно свободному решению воли. Растлившись, душа предала себя страстям и особенно демонам, которые всегда стремятся зажигать в людях плотскую похоть, поскольку сами при этом услаждаются. Дело в том, что злые духи, подобно человеку, лишившись ангельского блаженства и ниспав из нематериальности и тонкости, приобрели некоторую вещественную грубость. Утратив способность наслаждения Божественным, они стали испытывать сладость, как и люди, в земном, вследствие склонности к вещественным страстям. Как некоторые плотоядные звери, бесы влекутся к материальному удовольствию и наслаждению. Они падки на плотскую страсть и, как псы к крови, выказывают свою любовь ко вкушению гнили плотских извращений. Будучи по природе ленивыми и изнеженными, демоны следуют за едким удовольствием распущенности, как бы опытно ощущая его, плавают в море опьянения, радуются изнеживающему действию неразумных удовольствий и возбуждают в душах людей волны помыслов, нечистых мечтаний, треволнений и бурь. Сладострастное возбуждение и плотская война против души происходят от следующих причин: злоупотреблений плоти; стремления плоти к противоестественным действиям; если плоть сдружилась с бесами, то ими вооружается на душу; иногда душа и сама по себе бесчинствует от сладострастного навыка; наконец, возникает борьба и от зависти бесстыдных бесов, когда всеми вышеупомянутыми способами они не достигают искусительной цели. Скоропреходящее удовольствие и грязь блуда являются глубоким болотом. Отягощаясь ими, страстный ум бывает погружаем через свои помыслы в пропасть отчаяния. С юности похоть начинает бороть человека, и с ней очень трудно справиться. Другие пороки воюют только в душе, а эта страсть мучит и душу и тело. Поэтому против нее необходимо бороться и в душе и в теле. Страсть блуда имеет общение и тесную связь со своей подругой — унынием. Они, овладевая грешной и убогой душой, обессиливают ее. Трудно с ними бороться и совершенно невозможно победить своими силами. Блуд держит во власти и душу и тело, растворяя в членах свою сласть. Уныние оплетает и душу и тело, как вьюнок (smilaks), делая человека вялым, расслабленным и как бы разбитым параличом. Хотя окончательно не побеждаются эти две страсти прежде совершенного бесстрастия, но удаляются, когда от многих молитв низойдет в душу сила Духа Святого, приносящая отраду, крепость и глубокий мир в сердце. Если же ум отвлекается от богомыслия и молитвы, то пленяется срамными движениями и плоть начинает дерзко восставать на дух, низвергая ум в ров сласти. Часто мир помыслов нарушают лукавые духи, испуская разожженные стрелы похоти.

В зависимости от духовного уровня человека действие на него духа блуда может иметь троякий характер. Это падение в ров с мутной тиной для лениво и слабо подвизающихся; рана и праведное наказание для средних в преуспевании в добродетели и медленно к ней идущих; искушение и томление души для тех, кто крыло ума простер к небесным видениям и достиг совершенного бесстрастия.

Живущим небрежно блудный бес готовит падение в грязный ров, распаляя их тело пламенем блуда и похоти, устраивая различные козни для исполнения похоти плоти и без сочетания с иной плотью, о чем срамно и говорить. Такие и плоть сквернят и съедают соленые плоды сласти, исполняются мрака и лишаются всего. Для исцеления в таком случае необходима теплота покаяния и сокрушение сердечное со слезами, которое производит уклонение от зла, очищает душу от скверн и привлекает к душе милость Божию, по слову царя Соломона: …кротость покрывает и большие проступки (Еккл. 10:4).

Для деятельно совершающих подвиги и стремящихся к совершенству блудный бес служит бичом и жезлом наказания, когда ослабят они силу подвижничества унынием и приклонятся немного к мирским чувствам, не охраняя себя от них. За пристрастное желание человеческих вещей попускается нападение на таких духа блуда, чтобы, не стерпев помыслов плотской похоти, возвратились они к тщательному подвигу, усердному деланию и вниманию, поскольку неугодно Богу возвращение души к мирским чувствам. Поэтому подвижник должен всегда ревностно стремиться к совершенству, и тогда злая рана не приблизится к нему. Неудивительно, если человек, проводящий жизнь в жестоких подвигах и угнетающий тело, подвергается плотскому падению. По своей же вине он и падает, оттого что в нем появилось превозношение и он стал думать о себе, чего не должно, кичиться своим разумом или осуждать людей немощных. Падение было попущено ему праведным судом Божиим, чтобы он познал свою немощь, ни перед кем не возносился и научился не осуждать других.

Искушением, жалом и томлением души бывает действие духа блуда промыслительно для немногих достигших некоторой степени бесстрастия. Борьба с духами злобы для них служит напоминанием о естественной человеческой немощи, чтобы они не превозносились из-за множества откровений и дарований, но стрясали греховные воспоминания страхом Божиим и не принимали вредные помыслы. Бывает, что, когда человек стяжал бесстрастие, обуздал вожделения и охладил срамные помыслы, тогда коварный дух любодеяния приводит мужей и жен, играющих между собой, чтобы отшельник стал зрителем соблазнительных дел. Это искушение можно быстро прогнать усердной молитвой, воздержанием, бодрствованием, утомлением тела и другими духовными упражнениями. Иногда же лукавый бес и плоти касается, к скотскому распалению возбуждая ее, и другие бесчисленные хитрости употребляет. Разрушает бесовские внушения ярость против демона, и он ее боится больше всего. "Гневаясь, не согрешайте" (Пс. 4:5), — сказал царь и пророк Давид, поскольку такой гнев служит лекарством в искушениях.

Случающиеся во сне истечения могут происходить от разных причин: от чревобесия, от тщеславия или от зависти бесов. Еще может быть и от долгого бдения, когда тело клонится ко сну и человек боится и думает, как бы не пострадать от ночного искушения. Священник перед литургией или иной кто-либо перед причащением, со страхом размышляя об этом, засыпает с мыслями, как бы не пострадать, и, уснув, страждет из-за бесовской зависти. Если кто, засыпая, вспоминает виденное ранее красивое лицо, тот, уснув с блудными помыслами, расслабившись и не отвергнув их, падает во сне. Некоторые от уныния беседуют о страстных вещах (страстно или бесстрастно), и, отходя ко сну, представляют диалог в уме, и засыпают с мыслями о бывших разговорах, и от этого во сне страждут, еще в беседе получив вред. Поэтому следует всегда внимать себе и поучаться словами пророка Давида: "всегда видел я перед собой Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь" (Пс. 15:8). Надо заграждать слух от суетных слов и глаза от соблазнительных образов. Удалившиеся от молитвы также часто низвергаются в плотские движения.

Если душа страстно увлекается красотой тел и бывает мучима помыслами, рождающимися как бы извне, не следует думать, что это происходит от смущения и пристрастного движения, но надо видеть скрытую причину в самой душе. Как магнит притягивает железо благодаря своим внутренним свойствам, так и душа в силу приобретенного страстного навыка и лукавого обычая получает вред от лиц. Другие в этом не виноваты, поскольку все создано Богом весьма хорошо и ничем нельзя укорить творение Божие. Некоторых тошнит при плавании на корабле по морю, но страдание причиняет не море, а сгнившие внутри мокроты. Так и душа терпит колебание и смущение по причине скрытого внутри нее злого намерения, а не по вине других лиц. Когда душа помрачается злым забвением, губительным унынием и неведением, тогда слепотствующий и жалкий ум легко пристращается ко всему виденному и слышанному. Такой человек, видя красивую женщину, сразу возгорается плотской похотью и, последовательно страстно вспоминая, что видел и слышал или осязал, мысленно живописно представляет злые образы. В молодости тот, кто вдоволь питает и поит свою плоть, легко подчиняется неполезным воспоминаниям, страстно действует, двигается к похоти, а иногда во сне или явно предается нечистоте, хотя на деле и не касается жены. Почитаемый другими целомудренным, девственником и чистым, он будет праведно осужден на Страшном Суде Видящим все тайное как блудник и прелюбодей, поскольку истинно и неизменно сказано: "Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже любодействовал с нею в сердце своем" (Мф. 5:28). Поэтому для облегчения плотской брани надо стараться по возможности не беседовать с женщинами, даже если они и святой жизни, а также полезно мало пить воды, жить в скудости и уединении, наставляясь искусными отцами. Кто оскверняет плоть, тот помрачает душу яростью и отчуждается от Сына Божия. Для исцеления от ран похоти надо плачем, постом, бдением и непрестанными молитвами истощать плоть и исправлять ум, поучаясь словом Божиим. Нужно принести достойное покаяние Богу, перед Которым помыслил или сотворил злое. Юные пусть даже не обоняют вина, чтобы не возгореться двойным пожаром: от внутреннего действия страсти и извне винопитием, которым плотская страсть больше возгорается, отгоняет духовную сладость и делает сердце бесчувственным. Ревнующие же о дарах духовных пусть и воды не принимают досыта, ибо жажда очень способствует целомудрию. Поскольку сласть осквернила тело, его нужно очистить естественным течением слез. И невозможно ничем иным очистить одежду души, как слезами покаяния. Мрак души надо отогнать светом сокрушения сердечного и сладостью любви к Богу. Это нужно, чтобы снова соединиться со Христом.

Как телесная скверна предваряется происходящим от сласти сатанинским стремлением к пороку, так и очищение предваряется происходящей от сожаления о грехе теплотой покаяния и плача. Болезненными трудами и течением слез нужно отвергать плотские дела и очищать ум от скверных образов. Совершающий блуд подчиняется духу злобы, который им руководит, и получает сласть плотскую, конец которой — скверна. А кто руководится свыше Духом Святым, тот приобретает радость душевную, очищается слезами и соединяется с Богом. Злоба нрава и стремление к пороку своим плодом имеют кратковременное наслаждение грехом. Очищающий же свою душу трудится ради долгой радости. И удивительно, как стремление к духовной небесной сладости укрощает и побеждает кратковременное греховное услаждение.

Целомудрие есть здравое рассуждение, которое не попускает уклоняться ни к необузданности, ни к окаменению, все благое хранит, а худое отвергает. Целомудрие собирает помыслы и возводит их к Богу. Без него душу одолевают не только чревобесие и блуд, но и все страсти и мирские помыслы. Целомудрие же все страсти укрощает, удерживает "бессловесные стремления души и тела" и направляет их к Богу.

Добродетелью целомудрия более, чем любой другой, люди уподобляются ангелам и, еще находясь на земле, имеют жительство на небесах. Для стяжания совершенного целомудрия и истинной чистоты недостаточно одного только телесного поста. Необходимо приложить еще и сокрушение сердца, и непрестанную молитву к Богу, и частое поучение Священному Писанию, и труд, и рукоделие. Все это может удержать непостоянные стремления души и отвлечь ее от скверных мечтаний. Больше же всего помогает смирение души, без которого не только блуд, но и другие страсти невозможно победить. Следует всячески хранить сердце от скверных помыслов, так как из него, по слову Господню, исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы… (Мф. 15, 19). Пост предназначен не только для удручения тела, но и для трезвения ума, чтобы он не помрачался от множества пищи и не изнемог в наблюдении за помыслами. Надо стараться не только телесно поститься, но и, следя за помыслами, поучаться духовным вещам, без чего невозможно подняться к высоте истинного целомудрия и чистоты. Врач душ человеческих говорит: "Всякий кто смотрит на женщину с вожделением, уже любодействовал с нею в сердце своем" (Мф. 5:28), — тем самым называет причину болезни для исцеления скрытого в душе недуга. Господь желает исправить прежде всего душу человека, который глаза, данные на благо, употребил во зло. Ради этого и премудрая притча говорит: "Больше всего хранимого храни твое сердце, потому что из него источники жизни" (Притч. 4:23). Следует сначала очищать внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их (Мф. 23:26). Когда появятся в мысли от диавольского злодействия образы женщин, даже матери, или сестры, или других неких жен благоговейных, надо быстро изгнать их из сердца, поскольку мысли об этих лицах при долгом пребывании в памяти бесы могут использовать, чтобы низринуть в крайне скверные и гнусные помышления. Необходимо поражать голову змея (Быт. 3:15), то есть начала злых помыслов, с помощью которых он пытается вползти в душу. Нельзя принимать главу, то есть прилог помысла, иначе вползет и остальное тело змия и низведет мысль на беззаконное дело. Следует, по Писанию, с раннего утра истреблять всех нечестивцев земли… (Пс. 100:8), то есть светом разума истреблять греховные помыслы из земли сердца и, пока они еще младенцы, разбивать их о Камень — Христа (Пс. 136, 9). Если они возрастут, будет очень трудно победить их. Дар девства стяжается не столько телесным воздержанием от жены, сколько страхом Божиим, душевной святостью и чистотой. Даже святой Василий Великий смиренно говорил: "И жены не знаю, и не девственник." Юным особенно надо избегать бесед с женщинами, даже с благочестивыми. Хорошо и от всех людей удаляться, тогда брань становится легкой и быстрее человек преуспевает. Кто хочет сохраниться от греховных соблазнов и искушений, тому надо довольствоваться малым, употреблять совсем немного воды, пребывать в молитве и бдении, побольше общаться с духовными и искусными отцами и стремиться получать у них наставления. Обучаться нужно не только телесному воздержанию, но и сокрушению сердца и частым молитвам с воздыханиями, чтобы печь плоти, которую вавилонский царь на каждый день возжигает похотными разжжениями, угасить росою Святого Духа. Надежным оружием в этой брани является бдение. Как охранение себя днем приготовляет святость пребывания ночью, так и бдение ночью приготовляет чистоту дня.

Кто сластолюбиво угождал телу, тот должен соразмерно употребить труды постничества для угнетения своей плоти. Сластолюбие надо исцелить злостраданием, а праздность — телесными трудами. Тогда приходят радость духовная и наслаждение чистотой целомудрия и неизреченной сладостью нетленных благ духовных. Если же человек сластолюбиво услаждает вкус, то непременно нападут на него все греховные чувства. Такой, даже если думает, что не может разжигаться похотью от старости, будет осужден за прелюбодеяние, так как не рождает он целомудрия. Целомудренным же можно назвать того, кто и зрением не услаждается.

Когда душа во сне не внимает ни одному образу скверного мечтания, это является признаком стяжания целомудрия. Хотя такое движение в грех и не вменяется, но показывает, что душа больна и от страсти не избавилась. Когда в сонном видении происходят срамные мечтания и скверное искушение, уныние и другие скрытые недуги души становятся явными.

Не надо думать, что чистоту девства невозможно стяжать, подпав тлению и неистовству телесному. Где будут употреблены болезни покаяния с утомлением тела и потекут реки слез сокрушения сердечного, там все твердыни греха упадут, угаснет всякий пожар страстей и совершится преображение свыше пришествием Святого Духа. Тогда будет душа храмом чистоты и девства, в который сверхъестественный Бог сходит со светом и радостью неизреченною и, как на престоле славы, на высоте ума садится, дает мир силам души, говоря: "Мир Мой даю вам от супротивных страстей, мир оставляю вам, чтобы вы усовершились в вышеестественное состояние."

Святые отцы часто повторяют, что невозможно совершенно стяжать добродетель чистоты без истинного смиренномудрия. Кто хочет законно подвизаться, тот должен надеяться не на свою силу, но на помощь Божию. Не перестанет человек побеждаться духом блуда, пока не поймет, что ни своим тщанием, ни своим трудом, но только Божиим покровом и помощью избавляется от этого недуга и на высоту чистоты восходит. Невозможно человеку на своих крыльях к этой высокой и небесной почести святыни возлететь и быть подражателем ангелам, если от земли и грязного болота не возведет его благодать Божия.

Богатство — слепой путеводитель и безумный советник. Губит свою бесчувственную душу тот, кто употребляет богатство порочно, для зла и роскоши. Любостяжание заключается не только в стяжании множества вещей, но и в пристрастном владении чем-либо без нужды или больше необходимого. Кто, не довольствуясь тем, что имеет, желает большего, тот порабощает себя страстям, беспокоящим душу и влагающим в нее злые помыслы и пустые мечтания. Одежда по размеру и полезна и красива, а длинная и путающаяся под ногами препятствует всякому делу и нелепа. Так и стяжание, превосходящее потребности тела, препятствует душе подвизаться и спасаться.

Страсть сребролюбия происходит от неверия и приходит как бы извне, и эту болезнь можно легко излечить при надлежащем прилежании и внимании. Если же предаваться нерадению, она может быть хуже других страстей и очень трудно тогда от нее избавиться. Святой апостол Павел говорит: "Корень всякому злу сребролюбие есть" (1 Тим. 6:10). Причина сребролюбия кроется в злом и растленном произволении человека. Когда душа холодна к подвигам и имеет мало веры, этот недуг внушает уважительные на вид причины и убеждает в необходимости приобретения каких-либо вещей. Например, он мысленно обрисовывает иноку старость и немощь тела и говорит, что подаваемое на телесные нужды из общежития совершенно недостаточно не только немощному, но и здоровому, что в монастыре не заботятся как надо о больных и, если не запастись деньгами, впоследствии придется влачить жалкое существование и умереть от нищеты. Потом сребролюбие внушает, что невозможно находиться в монастыре из-за тяжелых работ и строгости начальства. И когда такими помышлениями убедит инока отложить у себя хотя бы одну монету, тогда склоняет его научиться рукоделию втайне от настоятеля, чтобы приобретать и копить деньги. Сребролюбие прельщает пустыми надеждами, обещая увенчать труды отдыхом и беспечалием. Увлекшись помышлениями о приобретении, инок не видит действия прочих страстей и своих падений. Он не замечает ни неистовства гнева, если придется ему потерпеть убыток, ни помрачения от печали, если лишится надежды приобретения, но как некоторым бывает богом чрево, так ему становится золото. Поэтому и святой апостол Павел сказал, что сребролюбие есть не только корень… всякому злу (1 Тим. 6:10), но еще идолослужение (Кол. 3:5). Сребролюбец, умом отворачиваясь от любви Божией, любит золотых, человеческих, идолов. В такой великий грех ввергает этот недуг. Помрачившись помыслами, инок уже не слушается старших, но негодует, смущается, ропщет на все, прекословит и теряет всякое благоговение. Такой становится как конь необузданный. Он не довольствуется повседневною пищею и говорит, что Бог не только в том месте находится, и если он не удалится из монастыря, то неминуемо погибнет. Поддавшись таким растлевающим мыслям и надеясь на запас денег, сребролюбец готовится уйти из монастыря, поэтому гордо и дерзко отвечает на замечания и увещания начальства и ведет себя как пришелец, не заботясь о нуждах монастыря. Он не только ищет повод уйти, но и других склоняет к тому же, прельщая разными уговорами. Так сребролюбивый разжигается огнем своих денег, поскольку никогда не может безмолвствовать в монастыре. Когда же бес выведет инока из монастыря, тогда заставляет его день и ночь делать те хозяйственные дела, которые в общежитии в положенные часы он делал нерадиво. И ни обычные молитвы, ни правило поста, ни бдение бес не дает исполнять, но, связав его безумным сребролюбием, принуждает усердно заниматься рукоделием.

Страсть сребролюбия может иметь три вида, которые одинаково отвергаются Священным Писанием и учением святых отцов. Первый — когда иноки стяжают и собирают то, чего и в миру не имели. Так, Гиезий захотел стяжать богатство, которого прежде не имел, и за это лишился благодати пророчества, вместо благословения заслужил проклятие и заболел проказой (4 Цар. 5:22-27). Второй вид сребролюбия — когда человек жалеет об оставленных имениях и те материальные средства, которые принес в жертву Богу, отрекшись от них, хочет себе вернуть. Например, Иуда сначала оставил все и пошел за Христом, но потом захотел скопить деньги и от этого не только дерзнул предать Христа, но отпал от апостольского достоинства и лишился жизни. Сребролюбие третьего вида, связав инока неверием и холодностью, не дает совершенно отречься от вещей мира, внушая страх перед нищетой и неверие в Промысл Божий, заставляет нарушать обеты, данные при отречении от мира. Поддавшись ему, Анания и Сапфира утаили из своего имения некоторую часть и за это были наказаны смертью (Деян. 5:1-10).

Великий Моисей во Второзаконии таинственно заповедует тем, кто отрекается от мира, но из-за неверия еще держится земных вещей, вообще не выходить на брань, чтобы не сделать робкими сердца братьев своих (Втор. 20:8). Кто в начале подвигов показывает себя слабым и ленивым, тот отвращает других от евангельского совершенства, заражая их своей боязнью. Такие превратно толкуют учение Господа: "Блаженнее давать, нежели принимать" (Деян. 20:35) и сказанное богатому юноше: "Если хочешь совершенным быть, пойди, продай имение твое, и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, и следуй за Мной" (Мф. 19:21). Извращая смысл этих слов, они оправдывают ими свое сребролюбие и думают, что лучше владеть богатством и от избытков своих раздавать неимущим. Отрекающиеся от мира и желающие приблизиться к иноческому совершенству не должны опасаться вольной нищеты, но, добрым подвигом подвизаясь, по примеру святого апостола Павла, делами рук своих служить своим нуждам. Если бы прежнее богатство было нужно для совершенства, то святой апостол Павел не пренебрег бы им. Некому сенатору, постригшемуся в монахи, но не освободившемуся от пристрастия к почестям, богатству и сохранившему часть своих имений, святой Василий Великий сказал, что он и сенаторского достоинства лишился, и иноком не стал.

Кто лениво и нерадиво борется, тот даже лежащему врагу не может противиться. Так, на войне из-за желания обогащения некоторые снимают ценности с убитых, но раненые убивают их, и они погибают после победы. Они бедствуют, приближаясь к врагу лежащему и умирающему. Из-за скверного прибытка снимают с полумертвого одежду, но неожиданно им поражаются и бывают посрамлены после всех почестей. Подобно и иноки, когда целомудрием и воздержанием повергли диавола или надеются его низвергнуть, но, еще любя то, что вокруг него — богатство, власть, славу, — приближаются к нему, чтобы завладеть чем-либо таким, и умирают, сами себя приведя на заклание. Так погибли пять юродивых дев. Чистотою погубившие врага, они из-за немилосердия, которое происходит от сребролюбия, сами себя бросили на меч диавола, который лежал и погубить их, стоявших, не мог. Поэтому ничего не надо желать из находящегося вокруг диавола, чтобы из-за вещей его не погубить душу. Он и сейчас хочет всех склонить к себе, как когда-то искушал Господа, говоря: "Все это дам Тебе, если падши поклонишься мне" (Мф. 4:9). Диавол пытается обмануть мнимыми радостями материальных благ и легко побеждает людей, склонных к чувственным наслаждениям. Чтобы не прельщаться ими, надо всегда помышлять о неизвестности смертного часа, боясь, как бы Господь, придя внезапно и найдя совесть оскверненной сребролюбием, не сказал: "Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то что ты заготовил?" (Лк. 12:20). Любостяжание приносит много вреда, является причиной и поводом появления прочих страстей, которые вырастают из него как из корня. Поэтому тот, кто заботится о спасении своей души, должен исцелить эту страсть нестяжанием.

Мутное море страстей возможно переплыть только на легком и пустом корабле нестяжания и воздержания. От невоздержания и вещелюбия потоки страстей потопляют землю сердца и вносят в него всякую нечистоту, смущают ум помыслами, отягощают тело и приводят к лености и нечувствию. Поэтому Господь Всесовершенный и Сама Премудрость отсекает и корень пристрастия, повелевая не иметь не только богатства и стяжания, но даже отвергнуться своей воли.

Добродетель нестяжания легче приобрести в общежитии, где о самых насущных потребностях насельники могут не заботиться, получая все в монастыре.

При продаже или при покупке следует потерпеть некоторый убыток, чтобы не впасть в корыстолюбие. Споры же о цене посрамляют и бесчестят достоинство инока. А еще лучше найти другого какого-нибудь верного человека и возложить на него свои попечения.

Следует ничего лишнего не стяжать или же, имея, твердо знать, что все житейское по природе тленно и может быть легко потеряно. Одно стяжание душевное надежно и некрадомо — это добродетельная и богоугодная жизнь, разумение и творение благих дел.

Раздающие стяжание спасаются милостынею, а кто не хочет его раздать — направляется ко спасению невольными искушениями и, если претерпит случающееся, благодаря Бога за все, тоже спасется. Предпочитающие нестяжание увенчаются, как творящие вышеестественное, подобно подвизающимся в девстве, потому что тленную и земную вещь не предпочитают заповеди Божией. Но все же творение Божие не следует ненавидеть. Надо просто разумно использовать потребное для телесной жизни и спасения. Кто любит Творца, от Него просвещается и может беспристрастно употреблять вещи. Многие ветхозаветные святые владели значительным богатством, например патриарх Авраам, праведный Иов, царь Давид и другие, но они не имели пристрастия к имению, свои вещи считали Божиим достоянием и, благоразумно ими распоряжаясь, угодили Богу.

Стремящийся к совершенству и желающий законно подвизаться духовным подвигом должен быть чужд всякого порока, гнева и ярости. Об этом так говорит святой апостол Павел: "Всякое раздражение и ярость, и гнев и крик, и злоречие со всякой злобой да будут удалены от вас" (Еф. 4:31). Страсть гнева всякую душу опустошает, смущает и помрачает, делает человека похожим на зверя. Диавольское дерево гнева и ярости бывает крепко и приносит много плодов беззакония, пока орошается злою водою гордости. Дух гнева подобен духу блуда. Он возбуждает в уме представления, как будто кто-либо из родственников или друзей подвергается оскорблению и нападкам злых людей, и побуждает мысленно заступаться за близких и отвечать обидчикам. Нельзя принимать такие воображения: кто предается им, тот бывает во время молитвы как головня дымящаяся. Этому искушению часто предаются гневливые люди, которые легко возбуждаются яростью. Они далеки от чистой молитвы и ведения Господа Иисуса Христа.

Кто хочет исправить согрешающего брата и обличить его, должен беречь себя от возмущения, иначе, желая уврачевать другого, навлечет недуг на себя, и будет ему сказано: "Врач! исцели Самого Себя" (Лк. 4:23). И еще: "Что ты смотришь на сучек, в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?" (Мф. 7:3). В Ветхом Завете заповедуется: "не враждуй на брата твоего в сердце твоем" (Лев. 19:17). От страсти злопамятства необходимо удаляться и забывать вражду, так как злопамятство подобно огню, скрытому в соломе. За оскорбившего надо молиться и делать ему добро насколько возможно. Это нужно, чтобы избавить душу от страсти и иметь дерзновение во время молитвы. Молящийся за обидчиков сокрушает бесов, а кто мстит обидевшему, будет терпеть соблазны во время молитвы. Собирающие в себе обиды и памятозлобие не получают никакой пользы, подобно льющим воду в решето. Злопамятство помрачает ум молящегося, и молитва его становится неугодной Богу. Господь в Евангелии повелевает оставить дар перед алтарем и примириться с братом (Мф. 5:24), поскольку нельзя угодить Богу, имея в себе ярость и злопамятство. Желая изгнать гнев из сердца, Врач души повелевает примириться с ближним не только когда виноват перед ним, но и если пришлось от кого-либо претерпеть оскорбление, независимо от причины обиды. Только примирившись с братом, можно без смущения принести Богу дар молитвы. Хотящий истинно помолиться, но гневающийся и вспоминающий обиды подобен хотящему ясно видеть, но засоряющему свои глаза. Нельзя никого проклинать во время молитвы, иначе она будет отвержена Богом. Необходимо считать свой долг пред Богом чрезвычайно большим, как бы в 10 тысяч талантов, и если не простить от сердца брату согрешения его, то и Господь не оставит долг и предаст мучителям (Мф. 18:34). Поэтому следует ревностно бороться со своей внутренней болезнью, а не с людьми. Сам Спаситель учит в Евангелии: "Всякий гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду" (Мф. 5:22). Ненавидящий брата своего назван человекоубийцей (1 Ин. 3:15), так как убивает мысленно, а Бог видит сделанное мыслию и расположением и в зависимости от произволения воздаст каждому или венцы, или муки. Когда дух гнева помрачает мысль, человек не имеет в себе света рассуждения и не может быть храмом Святого Духа.

Совершенно излечить эту страсть можно, если положить себе за правило ни по справедливой, ни по несправедливой причине ни на кого не гневаться. Следует постоянно размышлять о неизвестности часа смерти и помнить, что за гнев и ненависть человек справедливо будет осужден. И не будет ему тогда пользы от целомудрия и отречения от земных вещей, от поста и бдения. Надо удерживать не только проявления гнева делом, но не гневаться и в мыслях. Важно очищать сердце от памятозлобия и изгонять из него помыслы, враждебные по отношению к собратиям. Это принесет больше пользы, чем молчание во время распаления яростью, так как Евангелие заповедует пресекать в первую очередь не плоды, а корни согрешений. Когда корень ярости будет удален из сердца, тогда ни ненависть, ни зависть не совершатся на деле.

Ярость помогает намерениям бесов и всякому их коварству. Поэтому никогда демоны не мешают изливаться гневу, но, увидев его связанным кротостью, под разными "праведными" предлогами стремятся возбудить гнев. Не следует раздражаться яростью ни по праведным, ни по неправедным причинам, чтобы не давать меч врагам. Инок пренебрег богатством и славой, а если он спорит из-за них, то он очень далек от чистой молитвы. Кроме того, такой забыл, что говорит царь и пророк Давид: "Перестань гневаться и оставь ярость" (Пс. 36:8). И еще царь Соломон сказал: "Удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего" (11:10). Такой инок забыл и заповедь святого апостола Павла молиться, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (1 Тим. 2:8).

Только тогда ярость употребляется естественно и во благо, когда она направлена против страстных и сластолюбивых помыслов, на грех и на сатану. В этом случае гнев безгрешный и благой, по слову царя Давида: "Гневаясь, не согрешайте" (Пс. 4:5). Не гневаясь на страсти и на всеваемые врагом лукавые помыслы, нельзя стяжать чистоту. Поэтому праведный Иов говорил: **"Безчестнии же и похуленни, скудни всякаго блага" (Иов 30:4). Бесы боятся ярости против них, разрушающей все их внушения. Если же на людей обратится ярость, она истребит благие помыслы. По своей природе гнев имеет свойство истреблять все помыслы — как порочные, так и праведные, подобно тому как и псы иногда, наравне с волками, дерзко расхищают овец. Ничто так не усмиряет и не укрощает гнева, как мужество и милосердие.

Уздой для ярости служит благовременное молчание. Для истребления неправедного гнева подвижнику следует постоянно размышлять о смирении Христовом. Сокрушится любое жестокое и каменное сердце при воспоминании о смирении Единородного Сына Божия, несправедливо претерпевшего безмерные страдания. Смотрящий на смирение Христово будет считать себя землей и пеплом, и не сможет обладать им ярость и гнев.

Хотящий научиться безмолвствовать всегда должен быть кроток сердцем. Святой Исидор говорил, что для стяжания добродетелей недостаточно обучения, нужна еще и кротость, то есть безгневие. Царь Давид возвещает, что Сам Господь направляет кротких к правде, научает кротких путям Своим (Пс. 24:9). Так и премудрый Иисус, сын Сирахов, пишет: "Много высоких и славных, — но тайны открываются смиренным" (Сир. 3:19). Господь говорит: "На кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим" (Ис. 66:2). И во святом Евангелии благовествуется: "Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю" (Мф. 5:5). Поэтому не следует никого смущать или смущаться, если только дело не касается благочестия.

Ищущим совершенства кротости надо стремиться не гневаться не только на людей, но и на животных и на бездушные вещи.

Кто стяжал кротость, тот победил бесов. Ни одной добродетели так не боятся бесы, как кротости. Ее стяжал великий Моисей, названный кротчайшим из всех людей. Царь Давид молился: "Помяни, Господи, Давида и всю кротость его" (Пс. 131:1), зная, что кротких Господь не оставит. Сам Спаситель заповедует подражать Своей кротости, говоря: "Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим" (Мф. 11:29). Поэтому надо проявлять кротость ко всем людям. Кто удаляется от пищи, но ярость изобретает в уме лукавыми помыслами, тот подобен всепроходящему кораблю, имеющему кормчим демона.

Для стяжания добродетели кротости следует устремлять душу к любви, больше молчать, терпеть без смущения все случающееся, умеренно питаться и непрестанно молиться.

Страсть печали тлетворна для души, ума и тела и часто бывает причиной смерти людей, помышляющих только о земном. Многое и неблагоразумное сокрушение сердца помрачает разум, истребляет чистую молитву и умиление души и производит сердечную болезнь. При этом бесы вводят человека в отчаяние, жестокость и нечувствие. В таком случае надо укреплять душу словами псалма: "Что унываешь ты, душа моя? И что смущаешься? Уповай на Бога, ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего" (Пс. 41:6). От дел закона никто не оправдается, но все спасаются даром и верою по неизреченному милосердию Божию.

Все страсти, кроме печали, способствуют сластолюбию. А дух печали иcсушает и отсекает всякую душевную сласть, как сказано: унылый дух сушит кости (Притч. 17:22). Печаль увещевает отшельника не принимать никакого подаяния от мирских людей, а затем понуждает бежать со своего места. Она подобна ехидне, вкушение плоти которой в определенной мере нейтрализует яды других зверей, но чрезмерное вкушение приводит к гибели. Этому духу предал святой апостол Павел коринфского беззаконника и просил коринфян утвердить к нему любовь, дабы он не был поглощен чрезмерной печалью (2 Кор. 2:7).

Во время беды или напасти, чтобы не предаться губительной печали, нужно вооружиться терпением и смиренномудрием. Терпение всякой скорби приносит духовную пользу. Но если кто не уврачует скорбь смиренномудрием, то повредит своей душе.

Необходимо подвизаться против духа мирской печали, ввергающей душу в отчаяние, которое не попустило Каину и Иуде покаяться. От печали происходят: уныние, нетерпение, ярость, ненависть, прекословие, отчаяние, леность к молитве. Врачуется она молитвою, надеждою на Бога, и поучением Священному Писанию, и пребыванием с благоговейными людьми.

Спасительно печалиться только о согрешениях с благой надеждою. Святой апостол Павел сказал: "Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть" (2 Кор. 7:10). Печаль, которая ради Бога, питает душу надеждою покаяния и соединена с радостью. Она делает человека послушным и усердным ко всякому благому делу, а также смиренным, кротким, незлобивым и терпеливым. От этого проявляются в человеке дары Духа Святого, то есть радость, любовь, мир, долготерпение, благость, вера, воздержание. Печаль покаяния спасительна и полезна: подает терпение в болезнях и искушениях, питает сердце слезами и восставляет падшие силы души. От нее бывает тишина в мыслях и веселье в сердце.

Слезы покаяния происходят от глубокого раскаяния и воспоминания падений души. Они, подобно реке, потопляют и разрушают твердыни греха. От течения слез иногда происходят горечь и болезнь, иногда же веселье и радость. Когда человек слезами покаяния, разжигаемыми Божественным огнем, очищается от ржавчины и скверны греха, тогда в уме и чувствах ощущает горести и болезни. Кто же очистился и освободился от страстей, утешается Духом Святым и исполняется неизреченной радостью от слез умиления, которые сходят в душу, как роса, во утешение и прохлаждение души.

Уныние появляется в душе от лености и нерадения, понуждает оставлять обычное правило и является причиной помрачения ума, печали и расслабления души. От него происходят помыслы страхования и хулы. Искушаемому бесом уныния трудно прийти в обычное молитвенное настроение, его одолевает леность, и появляется в нем ропот на Творца всех. Уныние соединено с печалью и помогает ей. Тяжкий и лютый бес уныния, нападая на иноков, расслабляет их, внушает ненависть к месту пребывания и сожительствующим братьям, ко всякому делу и чтению Божественного Писания. Уныние понуждает инока уйти из обители, говоря ему, что, если не переселится в другое место, напрасно потеряет время и суетными будут все его труды. Также уныние в полдень рождает голод, который не может произойти и от трехдневного воздержания от пищи, или долгого пути, или от тяжелого труда. Иноку уныние говорит, что избавиться от него можно, если часто приходить к братии как бы ради духовной пользы или посещения больных. Когда же оно не может прельстить такими мыслями, тогда наводит крепкий сон. Уныние рождает непостоянство и заставляет инока скитаться, делает его унылым и праздным, понуждает обходить монастыри и размышлять только о том, где бывают лучше обеды и пиры, постепенно втягивая его в мирские дела, так что доводит и до отречения от иноческого обета. От праздности происходит любопытство, а от него — бесчиние и всякие пороки. Поэтому святой апостол Павел, как премудрый врач для излечения недуга уныния, говорит: "Повелеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас… Таковых увещеваем и убеждаем Господом нашем Иисусом Христом, чтобы они работая в безмолвии, ели свой хлеб… если кто не хочет трудиться, тот и не ешь" (2 Сол. 3:6; 12:10). И святые отцы заповедуют инокам, особенно юным, избегать праздности, поскольку терпеливым деланием и уныние отгоняется, и пропитание приобретается. Не только для своих нужд святые отцы занимались рукоделием, но подавали милостыню странникам, нищим и заключенным. На трудящегося нападает один бес, а праздного пленяет множество духов.

Авва Моисей, искуснейший из отцов пустыни Скит, для борьбы с унынием советовал не ходить в гости к другим братьям, но в своей келлии бороться с ним терпением, усердною молитвою и рукоделием. Необходимо со стенанием и слезами молиться Человеколюбцу Богу об избавлении от уныния и лукавых помыслов, а также следует избегать празднословия и поучаться Священным Писанием. Хотящий отогнать уныние должен отвергнуть от себя излишний сон, изнурять свое тело и непрестанно заниматься духовными упражнениями.

Терпение отгоняет уныние и другие губительные страсти. Всякий враг воюет, пока видит, что может что-либо сделать; если же ему ничего не удается, то отходит совсем или на время. Хотящий победить врага должен иметь терпение, ибо претерпевший же до конца, спасется (Мф. 10:22). Святой апостол Павел утешает терпеливо переносящих скорби и гонения, говоря: "Праведно перед Богом —оскорбляющим вас воздать скорбью, а вам оскорбляемым отраду" (2 Сол. 1:6-7).

Терпение есть основание всех добродетелей, без него нельзя стяжать ни одной из них. Оно побеждает отчаяние, научает душу не унывать от множества браней и напастей. Господь, зная терпение праведного Иова, попустил ему великие скорби, чтобы привести его к совершенству и показать назидательный пример другим. Познавший пользу терпения старается приобрести его прежде всех добродетелей. Духовная брань ведется на всяком месте, и без терпения невозможно обрести покой. Если предстоят две беды: одна, имеющая последствия во временной жизни, а другая — в вечной, то надо избирать первую. Святой Исаак говорит, что лучше терпеть беды ради любви Божией и прибегать к Нему с надеждою вечной жизни, чем из-за боязни искушений отпасть от Бога в руки диавола и с ним отойти в муку. Господь избавляет от вечных мук ради терпения напастей. Терпение подобно неподвижной скале среди ветров и волн житейских. Терпеливый не изнемогает при злоключении и не превозносится при благоденствии, поэтому избегает сетей врага.

Страсть тщеславия многообразна и тонка, охватывает почти всю вселенную и всем демонам открывает двери, подобно некому предателю города. Искушаемый ею не сразу может ее распознать. Прилоги других страстей бывают очевидны, с ними легче бороться, поскольку виден враг. Тщеславие же может притаиться незаметно и присутствовать во всяком начинании: в слове и в молчании, в рукоделии и в бдении, в посте и в молитве, в чтении и в безмолвии, в долготерпении. Всем этим тщеславие ухищряется поразить воина Христова. Кого не заставит тщеславиться многоценными одеждами, того худыми ризами покушается привести к тому же. И в кого почестями не вложило самомнения, того терпением бесчестья возносит в гордыню. Если же не смогло побудить тщеславиться ради искусства красноречия, то восхваляет молчаливого как безмолвного. И кого не склонило к расслаблению изысканными яствами, того расслабляет, хваля как постника. Так во всяком деле и начинании лукавый бес тщеславия находит повод к брани. Он низводит ум отшельника с высоты богомыслия, внушает ему многие слова и дела, губит молитву. Тщеславие рождает помысл гордости и вводит за собой все прочие страстные помыслы. Если отшельник дойдет до некоторой степени бесстрастия и затем стяжает коня тщеславия, то он носится по городам ради похвалы и славы. Тогда дух любодеяния его встречает и, заключив в некий хлев, наказывает его, чтобы не оставлял своего одра болезни, подражая бесчинным больным.

Насколько живущие в миру, но очищающие свои чувства и сердце от всякой лукавой похоти похвальны и блаженны, настолько пребывающие в горах и пещерах, но желающие человеческой похвалы и славы несчастны и порочны. Последние будут осуждены Богом как прелюбодействующие. Желающий, чтобы в миру прославлялись его жизнь и имя, любодействует пред Богом, подобно древнему иудейскому народу.

Самоуничижение противоположно тщеславию и истребляет его. Уничижающий себя пред Богом легко отвергает приходящие в сердце помыслы тщеславия и похвалы. Следует всегда помнить, что Бог разсыплет кости ополчающихся портив тебя (Пс. 52:6), и ничего не делать ради человеческой похвалы, а только от Господа искать воздаяния. Также надо беречь ум от самовосхваления, чтобы не впасть в искушение и не согрешить, помня, что все благое человек может совершить не одними своими трудами, но при содействии Божием.

Преуспевающему в добродетели нечистый и многокозненный бес тщеславия внушает, что он подвизается больше остальных и достоин руководить другими. В таком случае надо прибегнуть к самоуничижению, вспомнить какой-либо грех и спросить помысел тщеславия, достойны ли делающие такое высоты священства и могут ли наставлять других. Тогда тщеславие не сможет ничего ответить и убежит от стыда. Также надо сознавать свое несовершенство, думая, что невозможно человеку вполне исполнить все заповеди, как купели не вместить море, и что правда человеческая несравнима с правдой Божией.

Страсть гордости свирепее всех остальных. Больше всего она нападает на совершенных и старается низвергнуть поднявшихся на высоту добродетелей. В сердцах гордых водворяются страсти бесчестья. Ничто так сильно не вредит, как помыслы гордости. Другие страсти, главным образом, воюют против противоположных им добродетелей и помрачают душу отчасти. Гордыня же не часть души, но всю ее помрачает и низводит в крайнее падение. Из-за гордости светлый ангел, украшенный всякой добродетелью и премудростью, стал считать, что все совершенства принадлежат его естеству, а не по благодати Божией даны ему, и, возомнив себя равным Богу, ниспал с неба. Его мысль обличает святой пророк Исаия, говоря: "Ты же говорил в сердце твоем: на небо взойду, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе... буду подобен Всевышнему" (Ис. 14:13-14).

Поэтому надо всячески беречь свое сердце от смертоносного духа гордыни и, стяжав какую-либо добродетель, говорить апостольские слова: "Не я, впрочем, но благодать Божия, которая со мною" (1 Кор. 15:10). Также следует поучаться словами псалма: "Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его" (Пс. 126:1). И Господь учит, говоря: "Без Меня не можете делать ничего" (Ин. 15:5). Необходимо помнить, что какой бы великий подвиг человек ни предпринимал, он не может достигнуть совершенства своими силами, а только содействием благодати. Об этом пишет святой апостол Иаков: "Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов" (Иак. 1:17). И святой апостол Павел говорит: "Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?" (1 Кор. 4:7). И спасшийся на кресте благоразумный разбойник свидетельствует, что в Царство Небесное входят только по благодати и милости Божией.

Говорящие о смирении подобны измеряющим бездну. Мы же, слепые, отрочески догадывающиеся об этом великом свете, скажем немногое. Настоящее смирение (tapinosis) не имеет ни смиренной речи, ни смиренного вида, не понуждает ни мыслить смиренное, ни, смиряясь, упрекать себя. Хотя все это признаки и разновидности смирения, но само оно есть благодать и дар свыше. Духовного совершенства можно достигнуть только смирением, которое происходит от веры и страха Божия, кротости и совершенного нестяжания. В сердцах смиренных почивает Господь, и ничто так не искореняет страсти, как блаженное смирение. Есть два вида смирения. Первое, начальное, заключается в том, чтобы считать себя меньше всех. Второе состоит в том, чтобы Богу приписывать свои исправления и добрые дела. Стремящийся к этой добродетели должен считать себя грешнее всех людей, отвратительнее всякой твари (как противоречащий своей природе) и хуже самих демонов, как побеждаемый ими и подпавший их тиранству. К ниспосылаемому Богом смирению ведут и руководствуют: молчание, смиренномудрие (tapinofrosini), смиреннословие, смиренная одежда, самоуничижение, сокрушение духа и отнесение себя к последним.

Есть разница между смиреннословием, смирением и смиренномудрием. Смиреннословие (tapinologia) и смирение всяким злостраданием и внешними трудами приобретаются подвизающимися. Смиренномудрие же есть некая Божественная и высокая вещь. Сподобиться его могут достигшие середины преуспевания от вхождения в них Святого Духа, но только после многих трудов, имея всякое смирение. Смиренномудрие, войдя в глубину души, производит неудержимые потоки слез и очищает ум от всякой скверны помыслов. И тогда человек чувствует то же, что святой пророк Исаия, говоривший: "О, горе мне! Ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои видели Царя Господа Саваофа" (Ис. 6:5).

Смиреннословие отгоняет высокоречие. Если же смирение вкоренится в сердце, то отойдет смиреннословие. А когда свыше снизойдет смиренномудрие, то и само внешнее смирение и смиреннословие языка совершенно упразднятся, по слову святого апостола Павла: "Когда же настанет совершенное, тогда то, что от части, прекратится" (1 Кор. 13:10). Как отстоит восток от запада, так отстоит истинное смиреннословие от истинного смирения. И насколько небо больше земли и душа тела, настолько Духом Святым подаваемое совершенным смиренномудрие выше и больше истинного смирения.

Признаком смиренномудрия является такое душевное устроение, при котором человек, имея всякую телесную и душевную добродетель, считает себя еще большим должником пред Богом, поскольку, будучи недостоин, принял от Него благодатью дары добродетелей. И если на него найдет какое-либо искушение от бесов или от людей, он считает себя достойным и худшего и даже радуется, что за временное страдание на земле получит облегчение от будущих мук на Страшном Суде. И так, принимая скорби как дар от Бога, смиряется и всегда пребывает в духовном делании. Смиренномудрый никогда не перестает себя укорять. Благополучие и скорби он одинаково легко переносит и не смущается, не ищет чести для себя. К некому старцу пришла однажды дева и сказала, что она шесть дней шести седмиц проводит в посте, Ветхий и Новый Завет изучает каждый день. Тогда старец спросил ее: "Была ли тебе скудость как изобилие, бесчестие как восхваление, враги как друзья?" Когда же дева на все эти вопросы отвечала отрицательно, мудрый старец сказал, что она ничего не имеет, потому что не научилась смирению.

Смирение есть дверь бесстрастия, и без него суетен труд и скорбен путь. Оно дарует всякое упокоение имеющему его в сердце своем, поскольку в него входит Христос. Смирение рождается от многих добродетелей: от послушания, терпения, нестяжания, нищеты, молчания и страха Божия. Оно также рождается от разума, а разум рождается от искушений. Познавшему себя даруется разумение всего. И кто повинуется Богу, тому повинуется все, когда воцарится в нем смирение. Поистине, от многих искушений и терпения их бывает всякий искусен и от этого познает свою немощь и Божию силу. Познавший себя не превозносится, так как все доброе, что имеет, дано ему Создателем. Никто не хвалит сосуд, что он сам себя сделал искусно, но все хвалят творца его. Когда же разобьется сосуд, тогда укоряют разбившего, а не творца сосуда.

Смирение приобретается не согбенной шеей или грязными волосами и плохой одеждой, как многие думают, но сокрушенным сердцем и духом смирения, по слову царя Давида: "Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит" (Пс. 50:19).

Кто имеет в себе плоды Святого Духа (любовь, радость, мир, милосердие, долготерпение и другие), тот поистине смиренный, хотя бы и не смиреннословил. А кто смиренно говорит, но имеет в себе плоды противоположного духа (ненависть, мирскую печаль, смущение сердца, лукавство и тому подобное), в том собрание страстей. Иногда некоторые бывают послушливы и смиренно говорят, а внутри полны самомнения, лести, зависти и злопамятства. А другие внешне не таковы, но борются за правду против кого-либо и против лжи или преступления Божественного закона, устремляются к одной только истине и внутри исполнены рассуждения, смирения и любви к ближнему. Иногда они и хвалятся о Господе подобно святому апостолу Павлу, хвалившемуся о Господе: "буду хвалиться немощью моей" (2 Кор. 11:30).

Однако пусть никто не думает, что просто приобрести смиренномудрие. Это великое дарование. Для стяжания его надо много подвизаться, проявить много мудрости и терпения против нападающих бесов и искушений, чтобы не попасть в их сети.

От несохранения заповедей послушания и поста произошли в человеческом роде все пороки, а соблюдением их возвращаются люди к изначальному достоинству. Как говорят святые отцы, противное исцеляется противным. От непокорности и кичливости происходит все печальное, и наоборот, повиновение и сокрушение суть причины радости. Желающий не напрасно подвизаться должен быть в повиновении у искусного духовника. Соблюдающие заповеди в послушании духовнику восходят к Богу быстрее, чем подвизающиеся в посте и молитве. Новоначальным более прилично послушание, а средним, вкусившим умозрения и мужественным, — пост. Но сохранить в отношении заповедей истинное послушание Богу свойственно весьма немногим, и самым мужественным крайне трудно.

Человеческий ум без руководителя не может взойти на небо, поэтому в Священном Писании приводится много поучительных примеров необходимости послушания наставникам. Призывая Савла к апостольскому служению, Христос не сразу исцеляет его от слепоты и не показывает Сам путь к совершенству, но посылает его к святому апостолу Анании, от которого и повелевает научиться, что… повелишь мне делать (Деян. 9:6). Желающий наставляться непосредственно Богом, а не духовным отцом должен вразумиться этим примером и учиться у преуспевших. И кто будет настолько горд или кичлив, чтобы следовать своему мнению и разумению, когда святой первоверховный апостол Павел, сосуд избранный, советовался с другими (Гал. 1:18; 2:2)! Священное Писание ясно учит, что путь совершенства открывается только наставляемому духовным отцом: "Спроси отца твоего, и возвестит тебе, старцев твоий и они скажут тебе" (Втор. 32:7). О Господе Иисусе Христе написано: и был в повиновении… Матери Своей по плоти и Иосифу, мнимому отцу (Лк. 2:51). И Сам Он говорит: "Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца" (Ин. 6:38).

Хотящие жить самовольно, без наставника, не могут шествовать богоугодно, но скачут словно по перекопанным местам. И святой Иоанн Лествичник говорит, что не имеющий наставника легко впадает в заблуждение и идущий самочинно может погибнуть, хотя бы он знал всю премудрость мира. Многие, если не все, непокоряющиеся и не соответсвенно с трудом сеют много, а жнут очень мало. Некоторые же вместо пшеницы собирают плевелы.

Желающий узнать волю Божию должен умереть всему миру и своей воле во всем и спрашивать искусных. Тогда и прежде бесстрастия он будет непобедим во всяком деле, даже если бы и великая брань предстояла. Крайне трудно самостоятельно изучить науку добродетелей, хотя некоторые и пользовались как учителем своим опытом. Усовершенствовавшиеся сами по себе, а не благодаря советам преуспевших обычно имеют самомнение. Хотя в истории Церкви бывали случаи, когда некоторые славные отцы достигли безмолвия и совершенства и без обучения в повиновении, однако это случалось крайне редко и по Промыслу Божию. Редкое же не является законом Церкви, и, чтобы сподобиться почести законно подвизающихся, всем следует руководствоваться общим преданием божественных отцов, которое говорит о необходимости повиновения тем, которые опытно прошли труды в деятельной добродетели. Нельзя переплыть морскую пучину без искусного кормчего или познать какую-либо науку без сведущего учителя, тем более невозможно научиться искусству из искусств — иноческой жизни и уподобиться ангелам без опытного и истинного наставника. На пути ко спасению встречаются множество грабителей, похищающих духовные приобретения, бесчисленные засады разбойников, кораблекрушения. Поэтому избрать жизнь без руководителя можно только от безумия и возношения. Повинующийся же отеческим заповедям еще прежде пути достиг конца, и кто основывает свое делание на незыблемом основании совершенного послушания, тот построит прекрасный духовный дом и достигнет "боготворного" безмолвия.

Непреткновенно можно пройти путь спасения, если обращаться к рассудительным отцам, учиться у них добродетели, не следовать своим помыслам и рассуждениям. Большим благом является вопрошение обо всем, однако только искусных. Неискусных же спрашивать очень вредно, так как они не имеют рассуждения, которое заключается в том, чтобы знать "…время, потребу, устроение человече, количество, силу, разум вопрошающего, произволение, и намерение Божие, и коегождо речения Божественного Писания, и ина многа." Было немало неопытных руководителей, повредивших многим неразумным, за которых по смерти будут они судимы. Право наставлять других принадлежит не всем, но лишь только тем, кому дано божественное рассуждение и различение духов (1 Кор. 12:10), отделяющее худое от хорошего мечом слова. Каждый имеет свое естественное рассуждение, но немногие имеют рассуждение духовное, как сказал премудрый Сирах: "Советником твоим да будет один из тысячи" (Сир. 6:6). Кто хочет научиться евангельскому житию, не должен отдавать себя неискусному или страстному учителю, чтобы не научиться диавольскому житию вместо евангельского, потому что добрые учителя преподают доброе учение, а злые — злое и насаждают все лукавое. Неискусные наставники многих несмысленных повредили, вместо исцеления только укорили и ввергли в отчаяние. Хотя и важно исповедовать свои помыслы духовнику, но идти надо не ко всякому, а только к духовному и рассудительному. При выборе духовника не следует смотреть только на возраст и седины, поскольку бывают и такие "старцы," которые вместо врачевства наносят раны отчаяния. Немалый труд требуется, чтобы найти настоящего наставника, не заблуждающегося ни в словах, ни в делах, ни в размышленияхhttp://www.stsl.ru/lib/book9/com-text.htm - 31

. Такой во всем смиренномудрствует и проводит жизнь согласно с Божественным Писанием. Молитвами и слезами надо умолить Бога послать духовника бесстрастного и святого. Необходимо и самому постоянно изучать Священное Писание и творения святых отцов, особенно деятельные, и по ним проверять учение наставника. Ложное и чуждое преданию святых отцов следует отвергать, чтобы не прельститься, поскольку много бывает прелестников и лжеучителей. Руководитель ко спасению должен иметь в себе дух и разум Священного Писания, а если и сам он воспринял Божественное просвещение, то надо благодарить Бога за дарование такого наставника. Когда же он ни того ни другого не имеет, то лучше к нему совсем не ходить, а со смирением прибегать к Богу, от чистого сердца считать себя недостойным и руководствоваться Священным Писанием. Духовным отцом надо выбирать того, о ком достоверно известно, что он человек совершенный и искусный, не имеет заблуждений, много времени провел в подвигах, стяжал духовное ведение и украшен множеством добродетелей.

Если найдется наставник действительно богомудрый и искусный, то необходимо совершенно отвергнуться себя и своих пожеланий, во всем ему повиноваться и не прекословить, чтобы не препятствовать ему насаждать добродетели. Повеления его и советы надо считать как бы Божиими и дорожить ими, так как сказано в Священном Писании: "При недостатке попечения падает народ, а при многих советниках благоденствует" (Притч. 11: 14). То, что ученику кажется истинным и спасительным, не всегда таково на самом деле. Художник и простец по-разному судят об искусстве. Первый руководствуется наукой, а второй — правдоподобием, которое очень редко соответствует истине. Когда корабль обуревается волнами и накреняется, кормчий повелевает плывущим сесть на потопляемую сторону, оставив возвышенную. И хотя несведущим кажется, что лучше сделать наоборот, все больше доверяются кормчему, чем своим мнениям, так как на опыте убеждаются в необходимости повиноваться искусству имеющего власть. Также и вверившие другому свое спасение должны отвергнуть свои помыслы и правдоподобные суждения и повиноваться наставнику, считая его суждения более правильными. Отвергшийся самочиния и самоугодия, если что-либо и кажется ему духовным и богоугодным, не исполняет этого по своей воле, так как истинное послушание состоит в том, чтобы не верить себе и во всем благом. Послушнику прежде всего следует искренно верить своему духовнику и повиноваться ему как Христу, во исполнение слов Господа: "Слушающий вас, Меня слушает…" (Лк. 10:16). Исполнение своей воли вредит духовному преуспеванию, поэтому надо ее всегда добровольно отсекать без понуждения к тому духовным отцом. Послушание есть необходимое основание безмолвия, и от него происходит смирение. Если начало неискусно, то и все отвержено, и кто в начале иноческого пути несколько "хромает" в делании послушания, тот плохо кончит и не увенчается победным венцом. Поэтому, чтобы переплыть "великую добродетелей пучину" и достичь тихого пристанища бесстрастия, надо держаться послушания. Тогда не страшны никакие бури и даже сам диавол не сможет повредить.

По правилам общежития иноку нужно полностью повиноваться своему игумену (духовнику), от которого и постриг принял, и без сомнения исполнять все, что он говорит. Но если не по силам будет повелеваемое, положив поклон, надо просить прощения. Полезно каждый день исповедовать помыслы духовному отцу, слова его принимая как из Божиих уст. Также надо иметь мудрость, чтобы не поддаваться раздражительности и из-за нее не потерять дерзновения в невидимой брани, поскольку развращенная воля, не отсекаемая добровольно, привыкла гневаться на начинающих ее обуздывать. Злая ярость, разгоревшись, погубляет разумение брани, которое мало кто со многим трудом может стяжать.

Прекословие пастырю бывает причиной мысленной и вечной смерти, так как в руке его жизнь и смерть пасомого. После откровения помыслов и чистой исповеди нельзя противоречить духовному отцу, так как объявивший тайны сердца своего послушанием и смирением надеется избавиться от всякого томления и мучения благодаря силе Таинства Покаяния. Кто об этом постоянно помнит, тот никогда не огорчится от наказания, или научения, или от обличения. А впадающий в прекословие и неверие своему духовному отцу и учителю еще живой низводится в глубину ада и бывает домом сатаны и всякой его нечистой силы, так как он непокорный и сын погибели. Бесы радуются, когда кто-либо противоречит духовному отцу, а кто перед ним смиряется, даже до смерти, тот удивляет ангелов и делает дело Божие, уподобляется Сыну Божию, исполнившему послушание Своему Отцу, даже до смерти, смерти же крестной (Флп. 2:8). Ничто так сильно не вредит человеку и не радует бесов, как утаивание помыслов от духовника. Послушник должен об этом постоянно помнить и каждый день так усердно молиться Богу: "Боже и Господи всех! Всякого дыхания и души имый власть, Един исцелити мя могий, услыши моление мя окаянного, и гнездящегося во мне змия наитием Всесвятаго и Животворящаго Духа умертвив, потреби: и мене нища и нага всякия добродетели суща, к ногам святаго моего отца со слезами припасти сподоби, и святую его душу к милосердию, еже помиловати мя, привлецы. И даждь, Господи, в сердце моем смирение и помыслы благи, подобающыя грешнику согласившуся Тебе каятися, и да не вконец оставиши душу, единою сочетавшуся Тебе, и исповедавшу Тя, и вместо всего мира избравшу, и предпочетшу Тя: веси бо Господи, яко хощу спастися, аще и лукавый мой обычай препятствием мне бывает: но возможна Тебе, Владыко, суть вся, елико невозможна суть от человек."

Нельзя оставлять духовного отца, если чувствуется польза от его наставлений. Необходимо пребывать в его любви и ни в коем случае не осуждать его, не злословить и не слушать клеветников, иначе Господь прогневается и вычеркнет из Книги Жизни. Послушник должен быть не судьей дел духовника, а исполнителем его заповедей. Бесы обычно показывают недостатки духовного отца, чтобы сделать послушника глухим к его словам, некрепким и боязливым на брани. Они внушают помыслы недоверия к наставнику, и, расслабив плохо повинующегося, отлучают его от всякой добродетели, и делают отступником от монашеских обетов. Особенно завидуют бесы пребывающему в покорности и всякие придумывают козни, чтобы лишить духовного руководства. Они возбуждают раздражение и ненависть к отцу, его советы представляют как пустословие, обличения же как стрелы и мысленно говорят послушнику: "Зачем же ты, будучи свободным, стал рабом, и к тому же рабом немилостивого, неразумного и невежды, нерассудительного и яростного человека, ничем не лучше тебя самого?" Затем они показывают, как спасительно устраивать гостиницы, посещать больных и проявлять милосердие к несчастным, или похваляют подвиги иноческие в молчании. Так бесы сеют в сердце злые плевелы, стараясь любым способом извлечь инока из духовной ограды его наставника, и, если смогут это сделать, ввергают его мятущуюся душу в пагубную бурю. Приняв его как пленника в свою власть, они заставляют следовать их злой воле. Поэтому монаху необходимо помнить обет иноческий и пребывать в послушании духовному отцу, не бояться его обличений и укоров, не внимать своим злым помыслам, не быть дерзким и самовольным, но терпеливо совершать свой подвиг, положив в сердце слово Господне: "Претерпевший же до конца, спасен будет" (Мф. 24:13).

Как золото очищается в огне, так и монах очищается от своих злых навыков, разжигаемый покорением, страданием и разными скорбями для исполнения Божественных заповедей. Научившись послушанию, он бывает весь светел и становится достойным небесных сокровищ и блаженного пребывания там, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но веселье непрестанное и благоухание.

Молитва — это беседа и восхождение ума к Богу. Как хлеб является пищей тела, так и молитва есть пища ума. Она превосходит все добродетели, и у стяжавшего истинную молитву бывает радость больше всякой иной радости. Кто богослов, тот истинно молится, и кто истинно молится, тот богослов. Ум человека, молясь Иисусу Христу, легко отгоняет лукавых духов; если же он на себя понадеется, то легко падает. Во время искушения или раздражения чем-либо или когда захочется сказать что-либо недостойное, надо вспомнить о молитве и о суде Божием, и сразу же бесчинные пожелания прекратятся. Что говорится или делается без молитвы, то оказывается или греховным, или вредным. Молитва истинная приводит к сокрушению сердца, любви к ближнему, возрастанию кротости и безгневия. А помыслы похоти, клевета и ненависть к ближнему противоположны молитве. Отомстивший обидчику с трудом будет молиться. Поэтому хотящий молиться должен отвергнуть всякую ложь и не проклинать никого, иначе будет напрасно трудиться. Если во время молитвы будут приходить помыслы, побуждающие гневаться на ближнего как бы по справедливой причине, необходимо сразу их отвергать, поскольку ярость и злопамятство помрачают око ума и повреждают устроение молитвы. Гневающийся на молитве не имеет оправдания, поскольку он подобен хотящему хорошо видеть и засоряющему свои глаза.

Кто решил прилежно молиться, должен приготовиться к нападениям бесов и терпеливо переносить их удары, ибо они, как дикие звери, будут уязвлять все тело и употреблять всякие козни. Помолившись как подобает, надо ожидать мести бесов и мужественно хранить плоды молитвы. Необходимо придерживаться такого правила — не только делать, но и хранить. Если же не стеречь ум от лукавых помыслов, то напрасны будут труды молитвы. Прилежащий чистой молитве услышит шумы, топот, вопли и биения бесовские. Во время таких искушений надо иметь краткую, но непрерывную молитву. Завидуя и желая повредить молящемуся, бесы возбуждают многие страсти и помышления о разных вещах, влагают помыслы о будто бы нужных делах. Ум бывает обкрадываем, когда на память приходят мечтания давних дел, новые попечения или лицо оскорбившего. Поэтому во время молитвы надо стремиться сделать свой ум как бы глухим и немым.

Бывает, что бесы подталкивают окончить молитву другими словами или внушают молящемуся измененные стихи так, чтобы получилась хула. Этими и подобными ухищрениями они пытаются ввергнуть в уныние, малодушие и погубить плоды молитвы. В таких случаях нужно запастись терпением, остановиться там, где постигло пленение ума и усердно начать все сначала.

Лукавый не иначе может прельстить душу, как только мечтаниями и помыслами. В мысленной брани бесовские мысли невидимо сплетаются с человеческими. Поэтому нужно горячо молиться Господу Иисусу Христу, чтобы отогнал бесовские мысли.

Святые отцы различают несколько видов помыслов в зависимости от их значения и влияния. Прилогом называют помышление чего-либо доброго или злого, которое еще не влечет за собой ни воздаяния, ни осуждения. Прилогом, приносимым диаволом, является представление в уме некой лукавой и богоненавистной вещи. За прилогом следует сочетание, то есть беседа с помыслом, ведущая к согласию с ним или отвержению. В зависимости от того, богоугодный ли будет сделан выбор, сочетание влечет похвалу или небольшую укоризну. Потом идет борение ума с помыслом. Оно заслуживает венец или муку, если повлечет грех на деле. Охотное согласие с помыслом называется сосложением. От него происходит пленение, насильно понуждающее сердце к исполнению помысла. Когда же страстный помысел часто пребывает в сердце, происходит страсть, которая в силу навыка невольно заставляет совершать грех. Она, несомненно, подлежит или соразмерному покаянию, или будущей муке.

Помыслы могут происходить от самого человека, от бесов или от ангелов. Естественные человеческие мысли не имеют ни глубокого познания духовных тайн, ни чрезмерного порока. Бесовские помыслы влагают в душу помышления чувственных вещей и обязательно влекут к какому-либо греху: предлагают утеху, богатство и славу, побуждают к греховной, страстной любви, или блуду, или к безрассудной ненависти, злопамятству или порицанию кого-либо. Например, воспоминания о золоте склоняют к сребролюбию, хищению и разграблению или, наоборот, побуждают ненавидеть творение Божие. Ум может и естественным образом вспоминать происходившее, но если воспоминания приносят ярость и похоть более естественной меры, значит, они наводятся бесами. Ангельские помыслы испытывают сущность вещей и духовный смысл происходящего. Они выбирают средний путь между крайностями и отделяют правильное намерение от окружающих его шести сетей диавольских, расставленных выше и ниже, справа и слева, внутри и снаружи спасительного пути. Выше находится возношение, то есть желание познать что-либо только своей мудростью, ниже — неразумие, справа — отвращение от вещей и ненависть к ним, слева — неразумное пристрастие, внутри — невежество и леность, снаружи — любопытство и лукавство.

Невозможно войти в сердце греху, если он не толкнет сначала в дверь сердца мечтанием лукавого прилога. Если ум бывает внимателен и противоречием и призыванием Господа Иисуса отгоняет прилог, то его не постигнет никакая напасть. Поэтому важно в самом начале распознавать бесовские прилоги и сразу их отвергать, отсекая тем самым и все происходящие от них лютые последствия. Благие же прилоги следует исполнять на деле, чтобы тело и душа имели навык в добродетели.

Начало молитвенного делания — отгонять греховные прилоги при их появлении, середина — когда ум пребывает только в словах молитвы, а совершенство — некое восхищение ума к Богу. Истинная молитва бывает, когда ум хранит сердце, находится внутри его и из глубины сердца воссылает молитвы Богу. Все помышления и чувства должны собираться, а ум не должен рассеиваться, поэтому надо удаляться от всякой суеты. Для очищения ума нужны пост, бдение, пение, чтение, безмолвие и прочие телесные делания. Ум же без плача очиститься не может. Мешающие молитве воспоминания о содеянном, виденном или сказанном можно пресечь, если потрудиться, молиться со слезами и не исполнять свою волю. У Бога надо просить: "Да будет воля Твоя" (Мф. 6, 10), поскольку Он всегда хочет благого и полезного для души, а человек не всегда понимает, что для него будет лучше.

Плач в молитве есть великое оружие, и, чтобы не впасть в самомнение от радости молитвы, нужно избрать себе в удел утешительную печаль (радостопечалие). Свободная от прелести Иисусова молитва, влагающая огонь в землю сердца, сопровождается теплотой, попаляющей страсти как терния, дающей душе тишину и радость. Эта теплота не приходит ни справа, ни слева, ни свыше, но струится в сердце, наподобие источника воды от животворящего Духа. И не надо бояться стяжать ее, если некоторые и совратились в прелесть, повредившись умом от гордости, своеволия и превозношения. Не живущие в послушании, простецы ли они или ученые, не в состоянии избегнуть самомнения и страдают в одном из двух: они или впадают в прелесть, если будут себя принуждать и окажутся неисправимыми, или если будут нерадивыми, то в течение всей своей жизни останутся чуждыми духовного преуспевания. А кто ищет Бога со смирением, живя в повиновении, непорочно, удаляясь человекоугодия и вопрошая искусных, тот благодатью Христа никогда не пострадает и от бесчисленных искушений, воздвигнутых бесовским полком.

Внимательная молитва даруется тому, кто живет в послушании духовному отцу, поскольку послушание делает всякого беспечальным и беспристрастным к миру, если только нашел он учителя истинного и незаблуждающегося. От послушания разрушаются все изобретения и хитрости бесов, которыми они ухищряются привлечь ум ко многим и различным помыслам. Тогда ум со властью своевременно истязует помыслы, всеваемые бесами, с великим искусством отгоняет их и чистым сердцем молится Богу. Следует стараться иметь чистую совесть к Богу, к духовному отцу и к другим людям и вещам.

Ум приближается к настоящей молитве, когда, стремясь к Богу, постепенно удаляется от всего чувственного, воспоминаний и помышлений, исполняется благоговения и радости. Святой Дух сострадает человеческой немощи и к нечистым еще приходит, и если найдет ум, старающийся истинно молиться, находит на него и все окружающее его ополчение помышлений прогоняет. Некоторые движениями тела водворяют в ум помыслы, Господь же, наоборот, в сам ум входя, дает ему разум и умом укрощает невоздержание тела.

Внимание должно быть так неразлучно связано с молитвою, как тело с душой. Как некий страж, внимание противостоит лукавым помыслам, приходящим в сердце, а за ним следует молитва, которая истребляет все лукавые помыслы. И если молящийся вниманием хранит чистую молитву, то преуспевает. Бесы боятся чистой молитвы. Их ужасает не количество псалмов, но согласие ума со словом и слова с чувством. Поэтому надо стремиться молиться не по привычке, а с чувством каждый раз. Чувство же молитвы есть внимание с благоговением и сокрушение с исповеданием согрешений.

И увеличение количества молитвословий приносит пользу, если при этом нет спешки и сохраняется внимание. Но качество молитвы оживляет душу и является причиной ее плодов. Качественно молится умом тот, кто рассматривает смысл Божественных Писаний и получает от них святые мысли, которыми восходит к созерцанию небесных благ. По действию Святого Духа проливает он тогда ручей слез, вкус которых несказанно сладок. Когда же видны плоды качества молитв, то уместно и полезно увеличить и количество их. Без качества же количество становится бесполезным, так как приносит только телесное обучение, но не дает никакого приобретения. Если внимание не стережет и не хранит молитву от лукавых помыслов, она оскверняется и молящийся бывает непотребен и неуспешен.

Невозможно, чтобы мысль оставалась праздной и не была борима помышлениями, тайно и тонко приходящими. Но каждый имеет власть принять и пребывать в них или отвергнуть и отогнать. Поэтому исправление мысли зависит от произволения и тщания человека. Кто разумно и часто поучается закону Божию, молится псалмами и молитвами, поминает Царство Небесное и огонь геенны, в том злых помыслов становится все меньше и меньше, и они не находят в нем места. Если же человек предает себя мирским попечениям, суетным и праздным беседам, то в нем умножаются злые помыслы. Как водяная мельница не может остановиться, и хозяин определяет, что на ней молоть, чистые хлебные зерна или плевелы, так и ум не может остановить поток помыслов, но человек выбирает дать ему духовное поучение или осквернять себя нечистыми мыслями. Будучи всегда движущимся, ум отличается неустойчивостью не по природе, но располагается ко круговращению вследствие беспечности и от начала грехопадения усвоил склонность к рассеянности. Отклонившийся и удалившийся от Бога ум всюду водится, как пленник, и не может остановиться (в сердце), пока не подчинится Богу, пока не будет удержан Им и не соединится с Ним радостно, молясь часто и терпеливо. Стеснение дыхания удерживает ум от рассеянности, но лишь отчасти. Когда же в сердце наступит действие молитвы, тогда оно совершенно удержит ум около себя, образует его и не допустит до пленения.

Некий брат Иоанн просил наставления у святого Филимона, что ему делать, когда ум его парит и обходит разные места. Авва Филимон ответил: "Эта страсть происходит оттого, что еще не имеешь совершенной любви к Богу и познания Его. Иди и в мысли твоей со страхом и трепетом говори: "Господи Иисусе Христе, помилуй мя!" Имей в сердце твоем эту молитву всегда: когда ешь, беседуешь с кем-либо, в келлии, на пути. Пусть не будет праздным ум твой, но невидимо поучается и молится. Так возможешь понять глубины Божественного Писания и скрытую в нем силу и дать непрестанное делание уму и исполнишь апостольское слово: Непрестанно молитесь (1 Сол. 5:17). Храни сердце твое, чтобы не принять лукавые помыслы и даже любые суетные и неполезные, но всегда сердце твое пусть поучается псалмами или молитвой: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!" И при пении будь внимателен, чтобы, произнося устами одно, не парить мыслию в другом. Не обленись и не вознеради, но перед сном сотвори в сердце многие молитвы и противоборствуй помыслам. Подвизайся изо всех сил и не попусти мысли твоей воспринять чуждые помыслы, но засыпай, поучаясь умной молитвой и псалмами. Говори же и святой символ православной веры перед сном, поскольку правильное богословие есть источник и хранение всех благ. Если пребудешь в непрестанной молитве и поучении Писаниям, откроются у тебя умные очи души, и будет ей великая радость. Если днем или ночью сподобит тебя Бог чистым умом внимательно помолиться, то не смотри на свое правило, но сколько есть сил стремись прилепляться к Богу, и Он просветит твое сердце в духовном делании."

Невозможно очистить сердце от страстных помыслов и отогнать врагов без частого призывания Иисуса Христаhttp://www.stsl.ru/lib/book9/com-text.htm - 33

. Помыслы отбегают как бы палимые огнем от непрестанной молитвы, которая есть постоянное призывание Господа Иисуса Христа во всякое время и на всяком месте, даже во время беседы, приема пищи или какого-либо дела, по заповеди апостола: "Непрестанно молитесь" (1 Сол. 5:17). Молящемуся надо беречь зрение от впечатлений и, опасаясь прелести, не смотреть на небо, чтобы враг не обольстил ум, показав в небе что-либо. Приходящее во время молитвы понимание некоторых вещей приносится диаволом, и его не следует принимать, чтобы не погубить большее. Разумение вещей помогает человеку во время искушения и уныния, но на молитве вредит. Желательно сдерживать дыхание легких и не дышать без необходимости, так как слышание вздохов омрачает ум и рассеивает мысли. Во время молитвы нельзя обращать внимание, вникать и останавливаться на помыслах, восстающих или преобразующихся в уме, хотя бы являлись и добрые объяснения некоторых вещей. Побороть и оттеснить помыслы можно, если постоянно без перерыва призывать Господа Иисуса Христа, сдерживая дыхание и заключая ум в сердце. Поэтому преподобный Иоанн Лествичник говорит: "Иисусовым именем бей врагов, ибо ни на небе, ни на земле нет никакого более крепкого оружия."

Мечтание сильно сопротивляется чистой молитве. Оно подобно некому бесовскому мосту, по которому проходят нечестивые убийцы и смешиваются с душою, делая ее жилищем бесплодных и страстных мыслей. Не отринет страстных воспоминаний человек, если не будет для этого употреблять усилия. Необходимо победить похоть постом и бдением, ярость укротить долготерпением, незлобием и незлопамятностью. От этих двух страстей рождаются едва ли не все помыслы, ввергающие ум в погибель. Невозможно эти страсти победить, не отвергнув совершенно наслаждение пищей, богатство, славу и свое тело, которое необходимо изнурять. Надо стараться подражать бедствующим в море и выбрасывающим вещи из-за бурного ветра и натиска волн. Но поступать нужно благоразумно и не делать ничего напоказ, перед людьми. Иначе из-за злого духа тщеславия постигнет другое кораблекрушение, хуже первого.

Молящийся должен бороться с воображением, стремиться не принимать помыслов ни благих, ни лукавых и не допускать в уме никаких образов — ни Божества, ни чего-либо другого. Если ум себя ощущает, то он не в Боге, а в себе, но к Невещественному и приступать надо невещественно. Ибо Божество "неописано и безпредeльно, не количественно, безвидно и необразно." Так и ум, хотящий истинно и чисто молиться Богу, должен быть "безвиден, необрaзен, невоображeн, безстрастен, невещeствен, нестяжателен, необразовиден, невообразителен, некачествен, неколичествен, несмущeн, беспристрастен, недвижим и никакоже что приемлющий." Не нужно помышлять ни о чем земном, но в глубоком мире и совершенной тишине беседовать с Богом.

Бесы стараются представить молящемуся некие образы, чтобы он подумал, будто это что-то Божественное. Они преобразуются во что хотят для того, чтобы прельстить. Следует опасаться прелести, не представлять никаких образов на молитве и советоваться с искусными. Нельзя стремиться увидеть какой-либо образ — ни свет, ни огонь, ни ангела, ни Христа чувственно, ни другого чего-либо. Иначе можно принять волка вместо пастыря и враждебным бесам поклониться. Необходимо заключать мысль только в словах молитвы и с сокрушением просить Бога: "Да будет воля Твоя" (Мф. 6:10) во всех начинаниях. Кто устами молится, а умом блуждает, какую приобретает пользу? Молящийся одними устами молится воздуху, а не Богу. Бог же внимает уму, а не словам, как люди. Поэтому святой апостол Павел говорит: "Хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на назнакомом языке" (1 Кор. 14:19).

От многого пения происходит смущение, так как, когда ум тратит всю силу на пение, он расслабляется, становится немощным и невнимательным на молитве. А если не давать уму отрады пения, то может произойти расслабление и нерадение. Больше преуспеет соблюдающий меру во всем, по слову премудрых, и чередующий непродолжительное пение с безмолвием. Когда же ум внимательно (чисто) молится, не следует петь. Вкусившему благодати чистой молитвы лучше умеренно петь, а больше над умной внутренней молитвой трудиться. Пение с восклицанием голоса символизирует мысленный вопль и дано на случай лености и духовного невежества для возобновления истинного настроения. Разленившийся должен много петь или читать деятельные писания святых отцов. Корабль не требует весел, когда ветер надувает паруса, так как ветер доставляет благоприятное дуновение к незатруднительному переплыванию соленого моря страстей. По остановке же в безветрие корабль приводится в движение веслами. Чистая молитва подобна кораблю, движимому ветром, а несовершенная молитва нуждается в помощи "весел" — пения.

В храмах принято петь молитвословия и тропари ради немощи людей, чтобы сладостью пения и неразумные и ленивые как бы нехотя увлекались молитвой к Богу. А имеющие разум молятся умом и преуспевают в богомыслии. Пение есть врачевство немощи, а безмолвие — совершенство ума.

Диавол ненавидит Бога, но не может с Ним бороться, поэтому хочет погибели людей, созданных по образу Божию, думая этим отомстить Богу. Он смотрит, что творит Бог для спасения людей, и подобное, но по противоположности, делает для их погибели. Так диавол вместо пророков посылает лжепророков, вместо апостолов — лжеапостолов, создает вместо закона беззаконие, вместо добродетелей — злобу, вместо всякой правды — всякий грех и вместо правильных догматов — мерзостные ереси.

Всякая брань с падшими духами сводится к духовной молитве. Она является главным оружием против демонов и сильно им ненавистна, для людей же спасительна и благодатна.

С живущими в миру нечистые бесы ведут брань, относящуюся в основном к делам и вещам, а пустынников, из-за отсутствия вещей, искушают помыслами. Пустынникам же намного труднее бороться, и им более всего необходима чистая молитва. Преподобный авва Филимон провел в различных пустынях более 70 лет, терпя от духов злобы многочисленные искушения. Опыт научил его всю надежду возлагать на Бога и непрестанно молиться.

В духовной брани бесы применяют разнообразные коварные приемы. Вот некоторые из них. Когда ум молится уже чисто и бесстрастно, лукавые духи начинают нападать не "слева," а "справа." Они внушают некие приятные чувства и показывают свет, чтобы пробудить страсть тщеславия. Не боримый в это время плотскими и нечистыми страстями человек начинает принимать за Божественные явления, предлагаемые хитрым бесом. Иногда демоны внушают помыслы, и тут же побуждают прекословить и молиться против них, и сами уступают, чтобы человек прельстился и возмечтал о себе, будто начал побеждать помыслы и устрашать бесов.

Нечистые духи могут коварно отступать, чтобы христианин успокоился и оставил сердце свое без внимания. Тогда они внезапно нападают и низвергают душу во всякое согрешение, лютейшее первых грехов, о прощении которых человек молился. Бывает, что демоны намеренно обращаются в бегство, но оставляют позади себя "резервный полк." И если кто возомнит себя победителем и выйдет из града — молитвы, подвигшись на гнев, то окажется посреди врагов. Иногда злые духи разделяются как бы на два отряда. И когда подвижник ищет помощи против одних, входят другие в образе ангелов и прогоняют первых, чтобы прельстить.

Есть лукавый демон, который утром беседует с мыслью и разными воспоминаниями и попечениями старается сделать ум рассеянным. И когда ум мало-помалу удалится от ведения Бога и добродетели, тогда нападает на него дух любодеяния, или гнева, или печали. После нечистых помыслов бесы часто влагают и помыслы попечения, чтобы отвлечь от молитвы. Также они стараются возбуждать чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, злопамятство и прочие страсти, чтобы ум, ослабев в них, не мог как подобает молиться.

Если все же бес не сможет воспрепятствовать молитве праведного, то старается повредить уже помолившемуся: или на гнев его толкает, истребляя плоды молитвы, или возбуждает нечистые пожелания, оскорбляя ум. Бесы мстят и тому, кто помог другому, завидуя его приобретению.

Враг не всегда явно противоборствует. Но когда хочет вовлечь кого-либо в великий и тяжкий грех, сперва побуждает совершать малые и незаметные: прежде прелюбодеяния — частое и сладострастное воззрение, прежде убийства — небольшой гнев и прежде помрачения мысли — малое пристрастие.

Деятельно подвизающихся демоны покушаются низринуть в глубину осуждения, научая из внешних нравов ближнего выводить лукавые подозрения, которые бывают ложны и губительны. Иногда духи злобы препятствуют совершать удобные и легкоисполнимые добродетели, а понуждают творить что-либо непосильное или несвоевременное. Молчаливым и отшельникам они внушают желание общего жития, преуспевающих же в послушании привлекают к делам безмолвников. Так демоны пытаются разрушить и ту и другую добродетель, поскольку для преуспевания нужно знать во всем меру и время.

Если бесы внезапно появятся в воздухе, желая навести ужас, не надо бояться и смущаться от их угроз, но прилежнее молиться. Они устрашают, испытывая, обращают ли на них внимание или совершенно презирают. Тому, кто предстоит в молитве Богу Вседержителю, Создателю и Промыслителю вселенной, неразумно бояться комаров и жуков (бесов), забыв непреоборимый страх (благоговение) перед Творцом, Которого вся боятся, и трепещут от лица силы Его (2 Пар. 36, молитва царя Манассии). Ибо заповедуется: "Господа Бога твоего да убоишься" (Втор. 6:13).

Некий святой так усердно молился в пустыне, что совсем не обращал внимания на бесов. Они даже поднимали его в воздух и трясли, но не могли оторвать его ум от горячей молитвы.

Духи злобы больше всего бояться креста, который христиане носят на шее, Таинства Крещения и Таинства Причащения. Причастники соединяются со Христом, и если бы они затем сохраняли себя от всякого греха, то ни один бес не мог бы оскорбить их. Также бесы очень боятся Божественной благодати, особенно когда она изобильно изольется на очищающихся поучением Священным Писанием и молитвою. Тогда не дерзают демоны приблизиться, но покушаются мечтаниями устрашать, и смущать, и отводить от дел бдения и молитвы. Завидуют они даже краткому отдыху и не дают уснуть. Непобедимым оружием против диавола являются смирение и мужество, любовь и милость.

Ненависть к демонам очень помогает спасаться и совершать добродетели. Но кто не выращивает и не укрепляет в себе эту благую ненависть, сластолюбивым духом расслабляясь, постепенно увлекается к порочной дружбе с грехом. Эту дружбу, или, лучше сказать, неудобоисцелимую гангрену, Врач душ исцеляет оставлением, попуская страшно пострадать от бесов. И снова душа возвращается к первоначальной ненависти, научаясь говорить ко Господу: "Полной ненавистью ненавижу их: враги они мне" (Пс. 138:22). Совершенною ненавистью ненавидеть бесов может только тот, кто отвергает сластолюбивые и греховные помыслы.

Великая противница истины, влекущая к гибели людей, есть прелесть. Само слово "прeлесть" (греческое plani) в христианской письменности всегда означает "заблуждение," "обольщение," "обман в высшей мере," "совращение от злого духа." Для прельщения новоначальных и своевольных бесы развертывают вокруг них сети помыслов, гибельных мечтаний и приготовляют рвы падений. Диавол многих свел с высоты жития в глубину смерти. Бывали случаи, когда люди пребывали в пустыне более 50 лет, сильно изнуряли себя и стяжали воздержание, превосходили других своими подвигами и добродетелями, но поползнулись в тягчайшее падение потому, что не слушали советов отцов и братии, впали в самомнение, за которым обычно и следует прелесть. Они прельстились своей волей и допустили горделивую мысль, что за свои богоугодные труды достойны высших откровений и сверхъестественных дарований. Некоторые дерзко и неразумно подвергали свою жизнь опасности, думая, что Бог должен чудом избавить их от беды, другие приняли демона за ангела света и повиновались диавольским повелениям.

Начало и причину прелесть имеет в гордости. Нет ничего удивительного в том, что некоторые прельщаются и впадают в заблуждение и после многих трудов. Ибо память о Боге, или умная молитва, выше всех родов деятельности и является главой добродетелей. Кто же дерзко и нагло, не имея надлежащего устроения, хочет войти к Богу и пытается стяжать Его в себе, легко умерщвляется бесами за самонадеянность и тщеславие. Однако часто, милосердствуя, Господь не попускает искушения, ожидая, когда человек сам увидит опасность высокого мнения о себе и исправится прежде, чем бесы над ним посмеются. Для стяжания высших духовных состояний необходимо долготерпение и смирение, особенно же повиновение и вопрошение опытных. Иначе незаметно можно вместо пшеницы пожать терние, обрести горечь вместо сладости и вместо спасения погибель. Только сильные и совершенные могут противоборствовать бесам и постоянно простирать на них меч духовный, который есть слово Божие (Еф. 6:17). Немощные же и новоначальные избегают смерти, пользуясь благоговейным бегством, со страхом отрекаются брани, не смея прежде времени бороться.

Отчетливо постигнуть истину и быть чистым от противоположного благодати — труд великий, так как диавол обычно показывает свою прелесть в виде истины, выдавая лукавое за духовное. Поэтому желающий достичь чистой молитвы должен руководствоваться наставлением искусных и оплакивать всегда свои грехи, скорбя о них и страшась адских мучений и отпадения от Бога. Когда диавол видит плачущего о грехах, тогда не пребывает с ним, не вынося приходящего от плача смирения. Если же кто с самомнением мечтает достигнуть высокого, допускает честолюбивые и горделивые пожелания, такого диавол легко связывает сетями, как своего служителя.

Ум, движимый тщеславием, покушается в образах описать Божество. Это есть начало прелести. Кто хочет с Богом быть и не прельститься, пусть избегает любых мечтаний и, если увидит чувственно, или умом, или во сне какой-либо образ — Христа ли или по-видимому ангела, или облик кого-нибудь другого, или свет, или огонь, — или услышит голос, никогда не должен принимать ничего подобного. Многие по неведению пострадали от этой прелести вражьей. Нужно опасаться принимать какие бы то ни было видения, и уму нельзя попускать воображать что-либо, чтобы не получить большого вреда и избежать прелести.

Если и благое будет видение, надо пребывать не веруя и негодуя на него прежде вопрошения искусных и многих испытаний, потому что часто сатана принимает вид Ангела света (2 Кор. 11:14) и прельщает человека. Ум свой надо постоянно сохранять бесцветным, безвидным и бесформенным. Часто явления попускаются ради испытания произволения человека, куда оно приклонится. Увидевший что-либо мысленно или чувственно, даже если оно и от Бога, и принимающий без вопрошения сведущих, легко прельщается, как воспринимающий все необдуманно. Новоначальному надо быть внимательным к сердечной деятельности, как необманчивой, все же другое не принимать до победы над страстями. Кто, опасаясь прелести, ничего не принимает без вопрошения наставника и многого испытания, тот не подлежит осуждению, хотя бы явление было и от Бога, но, наоборот, похваляется как премудрый. Так святой Самуил, сподобившись Божественной беседы, не поверил своему помыслу, но спросил старца Илия и получил от него наставление, как ответить Богу. Впрочем, спрашивать надлежит не всех, а только тех, кто блистает добродетельной жизнью.

Требуется много рассуждения, чтобы различить доброе от злого. Нельзя сразу принимать явление за Божественное, но надо медлить, испытывать и рассуждать. Действия благодати имеют определенные свойства, а бесовские им прямо противоположны. Демон не может укротить страсти, не может подать ни кротости, ни тихости, ни смирения, ни ненависти к миру и всего того, что приходит от благодати. Но по действию диавола возникают гордость, высокоумие, страхование и всякое зло. Поэтому надо смотреть, к чему побуждает и что приносит явление, и определять, откуда оно пришло. Например, свет бесовский огневиден и дымоват, подобен чувственному огню. Если у человека страсти усмирены и душа очищена, то ему не сладостен этот свет, и он гнушается им. А Божественный свет наполняет душу радостью и весельем, делает ее кроткой и человеколюбивой. Лукавый дух прелести наполняет ум яростью, ожесточает и помрачает сердце, творит возношение, боязнь и страх и понуждает произносить слова нелепые и хульные. Кто одержим этим духом, часто гневается, нет в нем благовония смирения и молитвы, но всегда хвалится своими добродетелями и тщеславится. А Святой Дух собирает ум, делает его внимательным и смиренным, приводит память смерти, грехов и вечного мучения, очи наполняет кротостью и слезами. В сердце тогда бывают тишина и плоды Божественного Духа: радость, любовь, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера (Гал. 5:22) и христоподражательное смирение. Благодатное явление не устрашает, но со всякой кротостью к душе приближается, исполняет духовного веселья, хотя бывают и благие сны, приносящие скорбь и слезы.

Во время молитвы из сердца может исходить теплота, и если она опаляет страсти, рождает в душе покой и радость, и ум пребывает чистым и как бы прилеплен ко внутреннейшей глубине сердца, то это воистину благодать. Она вселяется в глубину ума, и сердце никогда не сомневается в ее Божественном происхождении. Если же появляется сомнение или скверные, блудные помыслы, то это признак присутствия лукавых духов, которые могут действовать на сердце только снаружи, извне. Как говорят святые отцы, все привходящее в душу, чувственное или духовное, как скоро сомневается в нем сердце, не принимая его, возникает не от Бога, а посылается врагом. И если ум будет увлекать некая невидимая сила, надо противиться и не верить этому, поскольку Божие является не так, а самовластно и неожиданно. Святой ангел имеет власть от Бога и приходит, когда человек даже во сне не хочет что-либо видеть. А кто стремится увидеть ангела, за свое возношение увидит беса, который является по попущению, когда ум бывает расположен и согласен его принять.

Враг мечтательно изображает как бы духовные вещи и вместо благодатной теплоты наводит свое неравномерное жжение, вместо веселья бессмысленную радость и мокротное наслаждение, отчего явно происходят самомнение и тщеславие. Хотя враг хитро скрывается и старается свое обольщение выставить под образом действия благодати, но опытные имеют духовный вкус, ясно и безошибочно показывающий все как оно есть. Знающие коварство сатаны отличают прелесть от благодати, подобно тому как гортань различает по вкусу пищу. Фридаксhttp://www.stsl.ru/lib/book9/com-text.htm - 36

имеет вид горчицы, и уксус похож на вино, но по вкусу можно различить то и другое. Так и душа, если имеет рассуждение, может распознавать дарования Святого Духа и сатанинскую прелесть.

Во всяком деле требуется рассуждение, которое, как свет, показывает время, начало, дело, состояние человека, крепость, разум, возраст, силу тела, немощи, произволение, усердие, сокрушение, навык, невежество, здоровье, нрав, место, привычки, воспитание, веру, расположение, намерение, образование, естественную мудрость, усердие, также намерение Божие, естество вещей, употребление, количество, виды и тому подобное. Делающий что-либо без рассуждения, даже если и много трудится, ничего не может совершить, как говорят преподобные Антоний Великий и Исаак Сирин о подвизающихся в телесных добродетелях и нерадящих о делании ума. То, что безрассудному кажется благим и добрым, на самом деле может быть не таким из-за несвоевременности или по другой причине. Многие исполнители заповедей лишь кажутся идущими вперед, но не достигают цели, потому что шествуют без рассуждения, принимая за верный царский путь сбивающие с него распутья, то есть смежные с добродетелями пороки. Заповеди не допускают ни опустошения, ни излишества, но требуют осуществления богоугодной цели и одной только Божественной воли. В противном случае напрасен труд. А познавший волю Божию и по силе творящий ее малым трудом достигнет цели.

Однажды собрались старцы к блаженному Антонию и обсуждали вопрос, какая из добродетелей важнее всех и может сохранить инока невредимым от сетей диавола. Каждый высказывал свое мнение. Одни предпочитали пост и бдение, поскольку ими утончаются мысли и стяжается чистота, приближающая к Богу. Другие хвалили нестяжание и презрение своих вещей, избавляющее от мирских попечений. Третьи говорили, что важнее всего подавать милостыню. И еще высказывалось много различных мнений. Блаженный авва Антоний сказал, что все перечисленные добродетели полезны и нужны ищущим Бога, но преимущества ни одна из них не имеет. Многие проводили жизнь в посте и бдении и терпели крайнее нестяжание, так что и дневной пищи себе не оставляли, но потом отпали от добродетели и поползнулись к нечестию, потому что не имели дарования рассуждения. Оно, как некое око души, испытывает помышления и дела и отделяет все лукавое и неугодное Богу. Не имея рассуждения, царь Саул не понимал, что Богу угодно его повиновение святому Самуилу, а не принесение жертвы, и прогневал Бога, вместо того чтобы угодить Ему (1 Цар. 15:19).

Рассуждение предвидит сокровенные вражьи козни и заблаговременно отсекает причины их, по слову царя Давида: "На врагов моих смотрело око мое" (Пс. 53:9). Признаки его таковы: истинное познание доброго и злого; познание Божественной воли во всех начинаниях; видение своих грехопадений прежде совершения их на деле; понимание демонских ухищрений; познание тайн, сокровенных в Божественных Писаниях и в чувственных творениях.

Рассуждение учит избегать крайностей и шествовать кратким царским путем ко Христу. Идущий царским путем не уклоняется ни "направо," ни "налево," но удаляется от излишеств и недостатка. Все крайности вредны. Избыток в пище и беседы помрачают ум и ослепляют его попечениями, также продолжительный пост и бдение возмущают мысль. Все, что не служит для спасения души или телесной жизни или бывает больше необходимого, препятствует духовному преуспеванию. Злом являются не пища, а чревобесие; не имения, а пристрастие к ним; не слова, а празднословие; не радости мира, а невоздержание; не любовь к родственникам, а нерадение о благоугождении Богу; не богатство, а сребролюбие; не вино, а пьянство; не начальство, а любоначалие и т. п. Всякое духовное делание проходит между шестью сетями, которые находятся справа и слева, сверху и снизу, внутри и снаружи. Этими сетями являются чрезмерные труды и нерадение, превозношение и отчаяние, боязнь и дерзость. Чтобы не потерпеть от них вреда, нужно держаться середины, то есть соблюдать во всем умеренность. Умеренному деланию нет цены, оно избавляет от всех сетей, когда соединено со смирением и терпением.

Истинное рассуждение рождается от смирения. Для стяжания рассуждения необходимо не только дела, но и помышления открывать духовному отцу и ни в чем не верить своим помыслам. Сам сатана принимает вид Ангела света (2 Кор. 11:14), а всеваемые им помыслы неискусные принимают за правду. Исповедь же и открытие помыслов духовнику избавляют от всех сетей диавола, делают немощными злые помыслы и сподобляют дара рассуждения.

Христианин всеми силами должен стремиться не впадать в грех; если все же согрешит, следует сразу восстать в добром подвиге. Согрешив в чем-либо, надо примириться с опечалившим или опечаленным и каяться от души, плакать и себя укорять, а впоследствии быть внимательнее. Хотя бы и тысячекратно происходили падения — тысячекратно надо восставать. Падение может случиться и у совершенных, но оставаться в нем — значит, окончательно погибнуть. Если впавший в какой-либо грех не печалится по мере согрешения, то он легко снова попадает в ту же сеть. Печаль же о согрешениях вменяется вместо чистого делания от благодати. Но кто, надеясь на покаяние, продолжает грешить, тот сам себя обманывает и может внезапно умереть, не успев покаяться. Покаяние есть дверь милости Божией. И без входа в эту дверь невозможно обрести милость, все согрешили, и лишены славы Божьей, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе (Рим. 3: 23-24). Благодать покаяния рождается в сердце от веры и страха. Чтобы достигнуть рая любви Божией, надо переплыть смердящее море страстей мира сего на корабле покаяния, имея гребцом страх. Если же нет этого гребца, плывущий утопает в смердящем море.

Пока монах со слезами и молитвою к Богу держится своего чина ангельского образа, он считается стоящим, хотя бы и многократно уязвлялся грехом. Как мужественный воин на переднем крае битвы, инок, принявший раны, но не отступивший, будет больше похвален, чем убежавший и потому не пострадавший. Если инок благочестив и смиренномудр, не дерзок и не превозносится надмением, но имеет сокрушенное сердце и считает себя рабом никуда не годным, то его согрешения лучше правды мирских людей. Монаху легко отмыть от грязи свою одежду, а Господу несравнимо легче очистить его от всякого порока, хотя бы он и каждый день согрешал по причине искушений. Только он не должен отступать от иноческого чина, а устремляться к Богу и исповедоваться Ему с дерзновением и благочестивым бесстыдством. Инок может очистить свою совесть, непрестанно плача с великим стенанием и призывая Господа Иисуса Христа, и тогда будет жить с Ним.

Чаша искушений милосердно подается Богом для исцеления недугов страстей в соответствии со степенью болезни. Искушения заставляют человека быть внимательным, чтобы заградить источник злых помыслов и дел, из-за которых и происходят искушения для исправления нерадивых. Частые искушения побуждают к частому трезвению, а от него постепенно рождается видение брани, которому последует непрестанная Иисусова молитва и немечтательная сладостная тишина ума. Избегают частых искушений только смиренные, познавшие свою немощь и считающие себя недостойными всякой чести, утешения и покоя.

Согрешить легко всем, а покаяться не всем удобно, поскольку грех приводит к отчаянию и духовной смерти. Впав в грех, не надо забывать человеколюбия Божия. Бог может помиловать немощных, которые не удаляются от Него, но всегда полагают начало покаянию. Необходимо научиться у Господа Иисуса Христа смиренномудрию, у святого царя Давида — покаянию, у святого апостола Петра — плачу и помнить о вреде отчаяния. Отчаиваться хуже, чем согрешать. Малодушный Иуда, предатель, отчаялся, поэтому диавол к нему подошел и возложил на шею петлю. А святой апостол Петр, камень твердый, хотя и был низведен страшным падением, однако не ослабел и не отчаялся, но принес Господу горькие слезы от скорбящего и смиренного сердца. Видя это, диавол сразу же от него далеко убежал как палимый пламенем. Поэтому никому нельзя отчаиваться, если завистью лукавого будет низведен и до последней глубины ада. Хотя бы и до основания разрушился дом души, созданный из различных камней, добродетелей, Бог не забудет бывших трудов и подвигов, только надо иметь благочестие, сокрушение и положить новое основание добродетелей и трудов. Тогда Господь восставит от грехопадения и даст лучшую и совершеннейшую твердость с теплотою горящего духа, чтобы со смирением человек воздвиг новый дом добродетелей, светлейший прежнего.

Одно благое слово некогда скверного разбойника сделало чистым и святым и ввело в рай, и один только неуместный глагол воспрепятствовал боговидцу Моисею войти в обетованную землю. Поэтому не надо считать несдержанность языка малым грехом. Любители празднословия и злоречия затворяют себе Царство Небесное. Хорошо сказал некий премудрый муж: "Лучше есть пасти от высоты на землю, нежели от языка." И святой апостол заповедует: "Да будет всякий человек скор на слышание, и медлен на слова, на гнев" (Иак. 1:19). Одно слово праздное может удалить ум от памяти Божией. Ум помрачается и бывает бесплодным, когда вслух или мысленно говорит мирские слова или когда человек предает себя суете.

Не следует внимать многим беседам, но только полезным и благочестивым. Так к жизни и свету вечному возвращаются люди. Благие и боголюбивые мужи присутствующих перед ними людей обличают во зле, а заочно никого не укоряют и другим не позволяют этого делать. В беседах не должно быть никакой строптивости. Разумных людей украшают скромность и целомудрие. О благочестии и благом житии не стоит говорить со многими, не потому, что кто-то будет завидовать, но некоторые могут посмеяться над благочестием и похулить его. Подобный любит подобного себе. Слова о подвижничестве имеют не много слушателей. С нерадивыми лучше не говорить, так как не этого хочет Бог для спасения человека. Нужно избегать частых бесед даже с друзьями. Если же кто заметит вред от разговоров с какими-либо людьми, то не должен впредь приближаться к ним, и друзей следует иметь только помогающих спасаться. С лукавыми и сварливыми не надо общаться и не надо жить с ними, поскольку они к Богу не приближаются и не пребывают в Нем. Если кто-то любит спорить и препираться против истины, то надо прервать с ним разговор, так как он окаменел сердцем. Как лучшее вино портит плохая вода, так добродетельных житием и мыслию растлевают злые беседы.

Ничего нет смутительнее многословия и злее невоздержанного языка. И кто может описать все душевные потери от разговоров! То, что каждый день инок созидает, многословие разрушает. Собранное с большим трудом быстро расточается от невоздержания языка, которое есть неудержимое зло. Поэтому следует положить предел разговорам и беседовать только тогда, когда это необходимо.

Если в бане часто открывают двери, то выпускают из нее жар. Так и монах, когда хочет много говорить, если и доброе все говорит, вратами уст выпускает сердечную теплоту и лишается чистейших мыслей. Слова беспокоят душу и вносят в нее некий мятеж. От этого инок теряет благодать Святого Духа и молитвенное настроение. Все благое бежит от многословия, так как оно — причина беспокойства и всякого мечтания. А благовременное молчание есть мать мудрым помыслам.

Кто внимает Божественному Писанию, тот получает от него всякое благо, как говорит Господь: "Всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое" (Мф. 13:52). Чтение Богодухновенных Писаний для новоначальных есть хлеб Божественной трапезы, укрепляющий сердца их в подвигах добродетели и подающий силу для сражения со страстями и бесами, по слову пророка: "Приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих" (Пс. 22:5). Средних оно вводит в глубины духа, ниспосылает им премудрость свыше и, как вино, веселит сердца их, так что они говорят: "И чаша моя преисполнена" (Пс. 22:5). А для приближающихся к совершенству чтение является как бы елеем Божественного Духа, умащающим их душу, и они воспевают: "Умастил елеем голаву мою… и милость Твоя да сопровождает меня во все дни жизни моей" (Пс. 22:5-6).

Иначе открывается смысл Священного Писания мирским людям, даже если бы они и знающими себя считали, и иначе инокам, которые стремятся непрестанно молиться и размышляют о Божественных предметах, хотя бы они были невеждами в человеческих учениях. Бог больше открывается простоте и смирению, чем ученым трудам. От суетной же науки Бог отвращается, если в ней нет смирения. Чтение наставлений преуспевших в добродетели помогает научиться неискусным. Парение мысли есть начало грехов, а чтение Божественных Писаний не дает скитаться уму, и оно есть начало спасения.

Не следует читать то, что не служит богоугождению; если же кто по неведению прочтет что-либо неполезное, то должен стараться поскорее изгладить все из памяти при помощи духовного чтения, которое соответствует его состоянию и служит спасению души. Иноку надо читать творения тех авторов, которые деятельно подвизались, были просвещены благодатью и стяжали Божественный разум. Их писания могут, по апостолу, низложить всяко возношение взимающееся на разум Божий… (2 Кор. 10, 5). Ничего же другого читать не следует, ибо зачем принимать духа нечистого вместо Духа Святого. Каждый приобщается тому духу, которым проникнуто писание, хотя неискусные этого и не видят. Прочитывать нужно то, что касается безмолвия и молитвы, например книги следующих преподобных и богоносных отцов: Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова и ученика его Никиты Стифата, Исихия пресвитера, Филофея Синайского и других. А повествования, удаляющие ум от молитвы, нужно отложить, как не соответствующие намерению инока.

Кто почувствует, что молитва его ослабла (от усталости), тот пусть возьмет книгу и внимает духовным поучениям. Следует читать в уединении, соблюдая во всем благоразумную меру, не торопясь и не ленясь, но целомудренно, кротко, постоянно, разумно и рассудительно. От чтения Богодухновенных Писаний и размышления о них ум принимает силу и в состоянии крепко молиться, мысль услаждается и появляется горячее стремление к подвижничеству, по слову Псалмопевца: "В поучении моем разгорится огнь" (Пс. 38, 4). Как яства услаждают вкус, так и Божественные слова питают и увеселяют мысль, и подвижник восклицает: "Как сладки гортани моей слова Твои! лучше меда устам моим" (Пс. 118:103). Речи инока должны быть наполнены словами Евангелия и святых отцов. Чтение Богодухновенных Писаний и размышление о них обновляют уставшую от молитвы мысль и возвращают усердие к молитве.

Каждому христианину нужно иметь правильное понятие о Таинстве Причащения, для чего оно дано и какая в нем польза. Тело человека питается от земли, то есть земной пищей, а душе Бог благоволил дать пищу от Своего Божества. В этом истинная жизнь души. Господь Иисус Христос, воплотившись от Святой Девы Марии, воссоздал таинственно в Себе падшую человеческую природу, крестом и смертью принеся Себя в жертву. Проявляя Свою любовь к людям, Он дает под видом хлеба и вина Свое Пречистое Тело и Кровь для питания души. Человек состоит из двух природ — души и тела, поэтому и рождение у него двойное и двойная пища. Духовное рождение происходит при Святом Крещении, а пищей души является Сам Хлеб Жизни — Господь Иисус Христос, свидетельствующий о Себе: "Я есмь Хлеб жизни" (Ин. 6:48). Крещение совершается посредством воды и елея, и через них подается благодать Святого Духа. В Таинстве Причащения участвуют хлеб, вода и вино как обычная (естественная) пища тела, но Господь соединил с ними Свое Божество и сотворил их Своими Телом и Кровью. "Тело от Святой Девы воистину соединено с Божеством, не вознесшееся Тело с небес сходит, но сам хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Божию. Если же кто спрашивает: "Как это бывает?" — достаточно сказать, что Духом Святым, как и от Святой Девы Богородицы Духом Святым Себе Самому и в Себе Самом Господь плоть составил, и более ничего не знаем, но только, что Слово Божие Истинное есть, действительное и всемощное, образ же неизвестен."

Причастник соединяется со Христом телом и душою как с воплощенным Богом, человеку по плоти единосущным. И этот Хлеб и Вино не образ Тела и Крови Христа, но истинные Тело и Кровь Христовы Божественные. Вкушая пищу перед учениками после воскресения, Господь показал, что вещество этого мира соединимо с Его прославленным Телом. В Таинстве же Евхаристии, наоборот, Он дает вкушать Свое Тело, соединяясь с веществом этого мира. Как вино растворяется во всем человеке, так и причастник Духом Божества напояется и душой освящается. Принимая Святые Дары, человек "смешивается" с Телом Христовым, соединяется с Ним, как тело с главой. Об этом Господь говорит: "Ядущий Мою плоть и пиющий Мою Кровь во Мне пребывает и Я в нем" (Ин. 6:56). Частое причащение способствует очищению души и просвещению ума и тела, помогает в борьбе со страстями и бесами и приводит к бессмертию. Причастник не только стоит рядом с ангелами, архангелами и горними силами, но и невидимо одевается в царскую Христову ризу, бывает облечен в Него и получает духовное оружие. Если же кто умирает вскоре после причащения с чистою совестью, то ради Святых Таин ангелы беспрепятственно возносят его ко Христу. "Причащение Божественных Таин называется приобщение, так как со Христом дарует нам соединение и общников нас творит Царствия Его." "Невозможно по-другому спастись верному и отпущение прегрешений принять, и Царство Небесное получить, если не причащается со страхом и верою и любовью пречистых Таин Тела и Крови." Когда человек сподобится Божественных и Пречистых Таин, тогда необходимо стремиться к наибольшему трезвению и охранению ума, чтобы огонь Божественный истребил грехи, малые и великие скверны. Причастие лукавых духов от сердца отгоняет и просвещает ум, если трезвение, стоя при дверях сердца, отгоняет лукавые помыслы.

Поскольку это Таинство великое и страшное, от причащающегося требуется величайшее благоговение. Причащение бывает спасительно для тех, кто приступает к нему с чистой совестью; если же кто с лукавой совестью приходит, то заслуживает мучения и казни. Перед причащением необходимо примириться со всеми, не принимать в себя даже прилогов помыслов осуждения или обиды на кого-либо. Научить этому может молитва. Оскверняющие или раздирающие царскую одежду бывают наказаны, тем более не может быть сомнения в том, что принимающие Тело Христово с нечистой совестью пострадают так же, как и те, кто уязвлял Его гвоздями. Это есть огонь, опаляющий недостойных. Поэтому святой Метафраст так молился: "Содетелю, да не опалиши мя приобщением, Огнь бо еси, недостойныя попаляяй, но убо очисти мя от всякия скверны."

Невозможно дружить со змием и в объятиях его носить, также невозможно одновременно прилагать усилия к стяжанию небесных добродетелей и всячески угождать плоти, кроме необходимых потребностей. Как змий уязвляет греющего его, так и тело оскверняет угождающего ему сластями. Даже до смерти нельзя доверять плоти своей, ибо в Священном Писании говорится: "Живущие по плоти, Богу угодить не могут. Но вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас" (Рим. 8:8-9). Телу надо давать делание по силе, а весь подвиг обратить к уму, телесное упражнение мало полезно, а благочестие на все полезно… (1 Тим. 4:8). Подвизающиеся только телесно иногда побеждаются чревобесием и многоспанием, пристрастием и празднословием, а иногда возмущают свою мысль продолжительным постом, бдением и чрезмерными трудами. Но кто заботится об уме, тот молится, богословствует и может совершить всякую добродетель. Мудрый человек стремится свести к минимуму свои потребности, чтобы не обременяться лишним для соблюдения заповедей, по слову Господа: "Не заботьтесь" (Мф. 6:25; 34).

Когда инок может трезвенно молиться, он не должен касаться рукоделия. Если же появляется уныние, нужно взяться за рукоделие, так как оно помогает отгонять все бесовские напасти. Безмолвник не должен никого отягощать своими нуждами, а, наоборот, подавать немощным от делания рук своих.

Всегда надо быть готовым к смерти, но к телу так относиться, чтобы жить много лет. Первое отсекает помыслы уныния и делает человека усердным, а второе сохраняет тело здоровым и соблюдает равномерность в воздержании.

Болезни естественны и свойственны телу, как тленному и вещественному. Страдая телом, надо терпеть и Бога благодарить, а не укорять. Кто скорбит во время телесных напастей оттого, что не может наслаждаться земными благами, тот порабощается похотями тела и не желает оставить житейских вещей. Если же инок благодарно переносит болезни, то он близок к бесстрастию и даже смерти не боится, так как она введет его в жизнь вечную. Болезни полезны обучаемым добродетельной жизни. Они усмиряют разжжение плоти, истощают ее, утончают земное мудрование и делают душу более крепкой, по слову святого апостола Павла: "когда я немощен, тогда силен" (2 Кор. 12:10). Но насколько недуги полезны новоначальным, настолько они вредны преуспевшим в трудах добродетелей и поднявшимся к небесным видениям. Последним болезни препятствуют совершать духовные подвиги и печалью возмущают душу.

Нет ничего зазорного в том, чтобы призывать врачей во время болезни и лечиться посредством человеческого искусства. Однако не следует только на людей возлагать надежду исцеления, но и на истинного Врача — Иисуса Христа. Пребывающим в монастыре или в городе полезно обращаться к врачам, чтобы не тщеславиться и не впасть в искушение диавольское. А живущий в пустынном месте с двумя или тремя единомышленниками, не имея возможности призвать врача, должен с верою молиться Господу об исцелении своих недугов и в терпении стяжать добродетели.

Некоторые иноки, по послушанию духовному отцу или священноначалию, управляют другими, и если они остаются в повиновении у духовника, отсекают свою волю и сохраняют предания святых отцов, это служит им во спасение. Кто не по своему желанию стал наставлять иных, тот должен себя тщательно испытать, может ли он учить делом больше, чем словом, и своей жизнью показывать ученикам образец всякой добродетели. Священник должен быть, во-первых, чист не только телом, но и душою и не быть причастным никакому греху; во-вторых, смирен и внешне и внутренним устроением души и должен Самого Господа стяжать в сердце своем и молитвы Ему приносить с дерзновением. За подначальных следует подвизаться не меньше, чем за себя, так как придется ответить за них пред Богом. Все святые старались оставить учеников своих не меньшими себя в добродетелях. Прежде начальствования необходимо приобрести твердый навык в добродетелях. Не надо спешить управлять другими, представляя почтение учеников и прославление мирскими людьми, но следует размышлять о возможных бедствиях. Без вреда наставлять других может только покоривший все страсти. Кто победил врагов, должен обратить душевные силы к обучению избыточествующих делами злобы. Преуспевших в подвижничестве и смиренномудрых святой пророк Исаия увещает перековать мечи свои на орала и копья на серпы (Ис. 2:4). Но когда страсти еще действуют и восстает плотская брань, следует бороться со страстями и не выпускать из рук оружия. По неопытности или высокоумию взявшимся начальствовать пророк советует: "Перекуйте орала ваши на мечи и серпы ваши на копья…" (Иоил. 3:10), поскольку нет никакой пользы от земледелия, если плодами завладеют враги. Поэтому прежде всего необходимо стяжать бесстрастие удалением от вещей и людей, и тогда можно управлять другими и устраивать дела без вреда для души, по причине совершенного беспристрастия. Все святые до рукоположения отсекали свою волю. А кто дерзко покушается взойти на степень священства, будет осужден. Если присваивавшие себе гражданский сан без царского повеления подвергались великому наказанию, то намного больше осудятся дерзающие на Божие дарование священства без Его повеления. Такие надеются получить покой и честь и не понимают, что пастырь должен иметь бездну смирения и идти на смерть за пасомых.

Кто хочет очистить дела приходящих к нему, в некоторой степени и сам приобщается к скверне. Купель, омывающая руки людей, принимает в себя грязь. А рассуждающий о страстях и других от них очищающий неизбежно оскверняет свой ум памятью о различных видах гнусных дел. Легкомысленные люди, не познавшие сладости безмолвия, стремятся управлять другими, но от этого не получают никакой духовной пользы. Они связывают свой ум житейскими попечениями и привлекаются к земным вещам. Отрицательные стороны должности начальника показывает ветхозаветная притча о том, как деревья выбирали себе царя (Суд. 9:8-15). Просили деревья маслину царствовать над ними, но получили ответ: "Оставлю ли я тук мой, которым чествуют богов и людей, и пойду ли скитаться по деревьям?" (Суд. 9:9). Также отказались смоковница ради своей сладости и лоза виноградная ради своего вина. Терние же, дерево бесплодное и колючее, восприняло начальство и сказало: "идите, покойтесь под сенью моей, если же нет, то выйдет огонь из терновника и пожжет кедры Ливанские" (Суд. 9:15). Как в притче плодовые деревья больше радовались своим плодам, чем достоинству начальствования, так и имеющие в себе плоды добродетелей ради их сладости часто отказываются управлять другими. А неискусный и бесплодный, как терние, наставник приносит подчиненным бедствия бесполезными распоряжениями и сам страдает от их неповиновения. Неискусность учителя губит учащихся. И нерадение учеников повергает в скорбь учителя, особенно когда они ослабевают от его невежества. Начальнику необходимо хорошо знать, что требуется для исправления подначальных, а они должны его во всем слушаться, иначе все будут бедствовать. Управление животными часто бывает успешно, так как не встречает сопротивления стада. Людьми же труднее всего управлять из-за различия их нравов и лукавства сердца. Взявшийся за это сложное дело должен незлобиво переносить прегрешения других и учить долготерпеливо. Однако кто попускает послушнику противоречить, тот помогает ему прельститься и отвергнуть обеты повиновения. Есть такой духовный закон: со страхом Божиим учащий и наказывающий согрешающего стяжает в себе добродетель, противоположную согрешению; а поносящий другого по злопамятству и зложелательству сам впадет в подобную страсть.

Кто принял жребий управления братией, тот должен стоять на страже благочестия и обличать пороки, не боясь противников. Если подчиненные повинуются, то начальник будет иметь от Бога награду за их добродетели. А прекословящих следует прощать, по слову Господа: "Отпускайте, и отпустят вам" (Лк. 6:37). Однако в каждом конкретном случае надо избирать то, что приносит больше духовной пользы. Не слушающегося с первого слова не стоит принуждать, но духовное приобретение, которое он отверг, лучше взять себе, поскольку незлобивый начальник будет иметь большую награду, чем исправляющий насильно. Когда же вред одного распространяется на многих, нельзя этого терпеть, но надо заботиться о благе и спасении многих.

Монашество — цвет христианства по чистоте и возвышенности духовной жизни избранных, посвятивших себя на служение Богу исповеданием обетов девства, нестяжательности и послушания, — получило начало в первые времена христианства. Небесный огнь любви, низведенный Спасителем на землю (Лк.12:49), воспламенил новую жизнь в сердцах людей, подавленных чувственностью, оживотворил дух, вовсе почти омертвевший в узах греховности (Ефес.2:5), и при содействии благодати ревность к благочестию во многих воспламенилась с такой силой, что сделалась главной стихией духовной жизни, и вся деятельность духа сосредоточилась в непрерывном усилии — освободиться от преобладания чувственности, покорить высшему духовному закону все порывы самолюбия — греховные наклонности и страсти, в стремлении от дольнего к горнему.

Кроме некоторых частностей, общим, главным предметом подвижнической деятельности аскетов и монахов было одно: постоянное упражнение в посте, бдении, поучении в слове Божием, в благочестивых размышлениях, песнопении, молитве, пребывании или в безмолвном уединении, или в общежитии. Но самое главное в монашестве всегда составляли обеты девства, нестяжательности и послушания, которые, при вступлении в подвиги самоотвержения монашества, с самого начала христианства и во все последующие времена ревностейшими по благочестию христианами были свято хранимы.

Советы и поучения в данной работе почерпнуты, главным образом, из "Добротолюбия," прототипом которого послужил греческий сборник под названием "Philokalia ton ieron niptikon sineranisthisa para ton agion kai theoforon pateron imon en i dia tis kata tin praxin kai theorian ithikis filosofias o nous kathairetai, fotizetai kai teleioutai."

Его история вкратце такова. В 1777 г. святой архиепископ Коринфа Макарий (1731-1805) старательно искал в библиотеках афонских монастырей святоотеческие книги. В обширной библиотеке знаменитого Ватопедского монастыря он нашел сокровище — древнюю рукописную книгу под названием "Philokalia," содержащую творения 36-ти святых отцов разных веков (4-14) о соединении человека с Богом посредством внутреннего молитвенного делания. Она родилась в недрах афонского исихазма 13-15 веков. Видя, что эта книга содержит классику православной аскетики и многих может "умудрить во спасение," святой архиепископ Макарий сразу стал готовить ее к изданию. Его главным помощником был 28-летний монах Никодим, впоследствии преподобный Никодим Святогорец (1749-1809). Архиепископ дал ему послушание отредактировать и подготовить к изданию книгу "Philokalia." Преподобный Никодим работал в келлии недалеко от Кареи — административного центра Афона. Первые биографы преподобного Никодима, афонские монахи Евфимий и Онуфрий, знавшие его лично, сообщают, что он написал предисловие и краткие жизнеописания авторов. В предисловии преподобный Никодим подчеркивает ценность "Добротолюбия" и определяет его главное содержание как обучение практике "умной молитвы и внутреннего трезвения." В ней единомышленники и последователи преподобных Григория Синаита и Григория Паламы показали, что "возвещаемое ими учение об "умном делании," об умносердечной молитве как пути к осиянию "Фаворским светом" и соединению с Богом не есть их новоизмышленное "мнение..." но представляет исконную живую традицию, никогда в Церкви не угасавшую и восходящую преемственно к самым ранним "отцам пустыни." В 1782 г. "Philokalia" была напечатана в Венеции в двух частях единой пагинации. Издавалась книга на средства "почтеннейшего и благочестивейшего господина" Иоанна Маврокордата — представителя богатой аристократической семьи. Сборник переиздавался в Афинах в 1893 г. в расширенном виде, в двух томах, а затем, в 1957-1963 гг. и 1982-1992 гг., в пяти томах. Эта книга оказала большое влияние на духовную жизнь Греции и всего мира.

Примерно на 30 лет раньше святого архиепископа Макария Коринфского преподобный Паисий Величковский (1722-1794) разыскивал в афонских монастырях творения святых отцов о внутренней духовной жизни. Первоначально он читал книги только на славянском языке. Для покупки их он постоянно ограничивал себя в пище и одежде или переписывал книги от руки. Постепенно преподобный Паисий Величковский убедился, что некоторые места в славянских книгах совершенно неясны или не имеют даже грамматического смысла. Тогда он стал исправлять славянские книги по другим славянским книгам, но после многих неудачных попыток пришел к выводу, что неясности в славянских книгах связаны с двумя причинами. Первая — плохой перевод с древнегреческого языка на славянский, а вторая — ошибки плохих переписчиков. Поэтому преподобный Паисий задался целью найти греческие подлинники и по ним произвести исправление славянских переводов. Разыскивая необходимые книги, он долго нигде не находил их, поскольку в 18-м веке древнегреческий язык понимали только ученые люди и древние писания святых отцов пришли почти в полное забвение. Иногда "греки отчасти все же, быть может, лукавили перед русским собратом," не желая показывать ему свои библиотеки. Наконец после долгих поисков в скиту во имя святого Василия Великого, основанном иноками греческого происхождения из Кесарии Каппадокийской, преподобный Паисий обнаружил книги священномученика Петра Дамаскина, преподобного Григория Синаита, преподобного Симеона Нового Богослова, преподобного Исихия, блаженного Диадоха и других святых отцов, вошедшие впоследствии в славянское "Добротолюбие." Иноки этого скита изучили на Святой Горе древнегреческий язык и собрали книги из нескольких монастырей. Через два года после этой счастливой находки из-за препятствий со стороны турецких властей преподобный Паисий вынужден был оставить Афон и уехать в Молдо-Валахию (ныне территория Румынии). Инок, взявшийся переписывать для него святоотеческие книги, ко времени отъезда успел приготовить только некоторые из них. Поселившись в 1763 г. в Драгомирне, в монастыре Святого Духа, преподобный Паисий Величковский продолжил работу по исправлению славянских книг, сличая их с древнегреческими, и переводил новые книги. "Совершенствуясь с годами как в греческом, так и в искусстве перевода, он потом вторично и в третий раз исправлял некоторые книги, стал критически относиться и к греческим, привезенным с Афона оригиналам, которые "в премногих местах явились в орфографии погрешны."

Митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Гавриил (Петров; 1730-1801) глубоко уважал преподобного Паисия, лично с ним общался в 1790 г. и желал издать его переводы святоотеческих книг. Однако старец долго не соглашался, поскольку сильно сомневался в качестве своего труда. Все же он согласился, и его ученик схимонах Афанасий (Охлопов) доставил митрополиту Гавриилу греческую "Филокалию" и перевод старца. По распоряжению митрополита этот труд был отдан на рассмотрение преподавателям Александро-Невской семинарии, а затем — для пересмотра и исправления учителю греческого языка Троицкой семинарии (принадлежавшей Свято-Троицкой Сергиевой Лавре) Якову Дмитриевичу Никольскому (бывшему впоследствии протопресвитером Московского Успенского собора). Синодальными цензорами были архимандрит Мефодий, ректор Московской Духовной академии, и игумен Аарон, настоятель Спасо-Яковлевского монастыря в Ростове. После исправления славянское "Добротолюбие" было напечатано Московской Синодальной типографией в 1793 г., через 11 лет после издания в Венеции "Филокалии" на древнегреческом языке. "Это был, собственно, первый том книги, хотя издатели, не уверенные, видимо, в скором выходе второго, представили его как законченное целое ("Оглавление книги сия, на три части разделяющейся"). Второй том (часть четвертая) вышел, без выходных данных, через несколько лет — на бумаге, датируемой 1797 г. Среди сохранившихся экземпляров первого издания встречаются как по отдельности первый (со сквозной пагинацией, нумерацией, трех частей) и второй тома, так и конволюты (*сопровождения?) обоих (с особой нумерацией страниц второго, то есть части четвертой)." Потом усердным старанием святителя Филарета, митрополита Московского, книга была издана "во второй раз в 1822 г. и в третий в 1832 г.." Надо заметить, что еще до выхода греческой "Филокалии" в 1782 г. преподобный Паисий перевел примерно две трети текстов, вошедших впоследствии в московское издание. Он знал о работе архиепископа Макария и сотрудничал с ним. Возможно, позже преподобный Паисий делал переводы (или многократные сверки) с венецианского издания или преподаватели Александро-Невской и Троицкой семинарий переводили некоторые разделы заново. Во всяком случае из сравнения текстов видно, что часто славянский текст московского издания повторяет греческий венецианского с точностью до порядка слов.

Эта книга способствовала духовному возрастанию народа в России, благодаря ей возродилось понимание внутреннего подвига умного делания и открывались идеалы древнего подвижничества. Переводы творений святых отцов, впервые сделанные преподобным Паисием на славянский язык, дали возможность узнать верный путь внутренней духовной жизни всем ищущим его. Путь этот во времена преподобного старца Паисия был уже почти неизвестен русскому монашеству. Протоиерей Георгий Флоровский писал: "...И в тот век душевной раздвоенности и оторванности, проповедь духовного собирания и цельности получала особую значимость. Издание словяно-русского Добротолюбия было важным событием в истории русского монашества и в истории русской культуры. Это был сдвиг и толчок... Возврат к истокам был открытием новых путей, был обретением новых кругозоров..." Святитель Филарет Московский рекомендовал эту книгу "в библиотеки мужских общежительных монастырей... С нею уходил в затвор Серафим Саровский, Макарий и Амвросий Оптинские к ней обращались в своих письмах, как к главному духовному арбитру..."

После кончины преподобного старца схиархимандрита Паисия Величковского, в 1794 г., работы над "Добротолюбием" продолжались. В 1857 г. святитель Игнатий (Брянчанинов; 1807-1867) подготовил 6-е издание перевода преподобного Паисия Величковского. Трудами старца Оптиной пустыни Макария, при ближайшем участии Ивана Васильевича Киреевского, с помощью профессоров Московского университета С. П. Шевырева и Московской Духовной академии Ф. А. Голубинского, по благословению и при прямом участии святителя Филарета Московского, были изданы почти все имевшиеся у них рукописные переводы преподобного Паисия. "Все русское монашество обязано особенною благодарностью Оптиной пустыне за издание многих творений святых отцов перевода старца Паисия, столь точно передававшего отеческие мысли," — писал святитель Игнатий (Брянчанинов).

Делая исторический обзор, необходимо также сказать о работах святителя Феофана, Затворника Вышенского (1815-1894), который создал новую, русскую версию "Добротолюбия." Он увеличил объем книги даже по сравнению с греческой "Филокалией," включив в нее творения 40 святых отцов. Его пятитомный сборник, впервые опубликованный между 1877-1890 гг., многократно переиздавался. Посвятив этой работе четверть века, святитель стремился сделать книгу понятной широкому кругу читателей различного духовного уровня и образования. По этой причине некоторые трудные для понимания творения (или части творений) святых отцов, находящиеся в греческом "Добротолюбии," он совсем исключал. Например, в пятом томе опущены "92 главы преподобного Каллиста Катафигиота," "слишком утонченные и преимущественно умозрительные," по словам святителя. В предисловии к пятому тому он пишет, что его сборник "имел в виду не умственную, а почти исключительно деятельную жизнь."

То же говорит и его биограф П. А. Смирнов: "Перевод "Добротолюбия" сделан преосвященным Феофаном свободный, вольный, и его по справедливости можно назвать перифразом подлинника." Действительно, святитель Феофан сделал ясный и доступный, но в то же время слишком упрощенный и не точный по содержанию перевод греческого "Добротолюбия," произвольно пропуская "темные" места или сохраняя в них одни только вольно передаваемые мысли. При этом он часто пополнял текст святоотеческой речи своими объяснениями и вкладывал не совсем точные определения в греческие термины и понятия. "Феофана нередко упрекали в неточности переводов: К. Попов (1903) — по поводу Диадоха, отец Павел Флоренский (1908) — по поводу Григория Синаита, архиепископ Василий (Кривошеин) — по поводу Симеона Нового Богослова, А. И. Сидоров (1995) — по поводу Аввы Евагрия, В. В. Бибихин (1995) — по поводу святителя Григория Паламы." Однако святитель и не ставил перед собой задачи академически точного перевода, но создавал свое собственное "святоотеческое творение." "Тем более, что традиция творческого, не буквального цитирования восходит у русских святых отцов к высокой классике митрополита Илариона Киевского, святителя Кирилла Туровского и преподобного Иосифа Волоцкого." Сборник святителя Феофана Затворника принципиально ориентирован на широкий круг светских благочестивых, но не очень умудренных в богословии читателей.

Для настоящей работы было избрано славянское "Добротолюбие," поскольку оно точнее рассказывает о высокой духовной жизни и таинственном внутреннем делании. О качестве святоотеческих переводов преподобного Паисия Величковского так отзывался святитель Игнатий (Брянчанинов): "...Для монашества, которое жительствует по книгам святых отцов, необходим точный перевод с подлинников посредством лица, вполне знающего монашескую жизнь. Таковым лицом без сомнения был старец Паисий. Русские же переводы не имеют этого достоинства."

"Достойно упоминания то обстоятельство, что крупнейший греческий писатель 18-го в. Никодим Святогорец, которому мы обязаны возрождением той же традиции в греческом мире, принял решение пойти в ученики к старцу Паисию." Преподобный Паисий стремился дать точный перевод, адекватно объясняющий сокровенные глубины духовной жизни, и бережно относился к греческому оригиналу. Преподобный Паисий так говорит о своем методе работы: "Для достижения желательной ясности я первым долгом тщательно во всех словах единственного и множественного числа сохранял надлежащим образом правописание и без него не оставлял ни одного слова, разве по ошибке или забвению; другими словами, я пользовался тем видом перевода, который именуется дословным." Стремясь к дословному переводу, он иногда делал кальку, оставлял в славянском тексте неизменными греческие падежи, порядок слов и другие особенности чисто греческого фразеологического построения. "Затрудненность и "неудобопонятность" по позднейшим оценкам языка и перевода Паисия объясняется как объективными, так и субъективными причинами. Паисий переводил труднейшие (и по языку, и по богословию) произведения, иногда со сложной многоязычной предысторией (сирийский, например, текст Исаака Сирина в дефектной греческой передаче 9 в.) — не имея школы, не имея предшественников. В том числе, предшественников греков: Макарий Коринфский и Никодим Святогорец уже шли за ним. Субъективная особенность — страсть к буквальному, дословному и часто морфемному следованию греческому оригиналу. (Характерно, что больше всего переводчик горевал об отсутствии в церковнославянском языке артиклей, для замены которых он разработал со временем целую хитроумную систему надстрочных ссылок (точек), пояснявших — не всегда, к сожалению, для читателя — связь и порядок слов в предложении. Это сделало перевод во многих местах неудобопонятным и замысловатым. Кроме того, из-за отсутствия в 18 веке четкой богословско-аскетической терминологии преподобный Паисий оставлял непереведенными греческие слова, а иногда сам придумывал довольно громоздкие термины, что пугало читателей уже в середине 19 века.

Поэтому при всей своей большой духовной значимости книга "Добротолюбие," "зело нужная и преполезная" для спасения, к сожалению, практически недоступна современному читателю из-за сложности и неясности текста. "Слово же благодатное не может быть познано плотским человеком, который смотрит только на внешность слова, и если это внешнее слово не имеет внешнего устройства, то он всему возмущается: юродство бо ему есть," — писал святитель Игнатий (Брянчанинов). Цель данной работы — в сжатой форме изложить основные положения содержания "Добротолюбия" и привести "соборные" суждения святых отцов о важнейших сторонах духовной жизни.

Древняя потемневшая икона после расчистки является как бы заново и проясняет видение духовного мира. Нечто подобное происходило и при внимательной работе со славянским текстом "Добротолюбия," открывающей драгоценные жемчужины святоотеческого предания. По "великому Максиму," есть три незазорных и неподлежащих осуждению повода взяться за написание книги: "Первый, памяти ради своей: вторый, пользы ради других: третий, послушания ради пишемый, имже и премногое от писаний сложишись ради смиренно взыскующих слово." Автор данной работы счел возможным взяться за ее написание для постоянного приведения себе на память духовного опыта великих святых отцов и просит прощения у благочестивых читателей за некоторую непоследовательность изложения, связанную с тем, что очень сложно составить цельный рассказ, когда источник ("Добротолюбие") представляет собой "мозаику" из независимых глав.

Итак, по своему замыслу "Добротолюбие," этот "цветник духовный," составлялось в качестве учебного руководства (или учебной хрестоматии) по "художеству" христианского подвига. Составители и издатели как греческой, так и славянской редакции, "включая в сборник наиболее насыщенные и почитаемые произведения, заведомо не ставили перед собой ни научно-эдикционных, ни теоретических богословских задач." Поэтому в книге встречаются некоторые ошибки и неточности. Например, в Житии преподобного Никиты Стифата говорится, что он "бе в лето от Рождества Христова тысяща трех сотое, ученик Симеона Нового Богослова ближайший"http://www.stsl.ru/lib/book9/com-conclusion.htm - 2

. Но он жил в 11-м в. и был современником Великого раскола 1054 г. Эта ошибка не исправлена и в последнем, афинском издании греческой "Филокалии" 1982—1992 гг. Иногда неправильно цитируется или дается ссылка на Священное Писание. В издании славянского "Добротолюбия" 1902 г. (и повторяющем его изд. 2000 и 2001 гг.) в текст внесены изменения, затуманивающие смысл. Так, в первой книге Петра Дамаскина одна из глав названа "Яко слово Божие не есть благочестие," а в первом издании 1793 г. написано "Яко слово Божие не есть многословие," что точнее соответствует греческому заголовку "Oti ouk esti polilogia o logos tou Theou." Это говорит о том, что текст изданий не идентичен, но у автора не было возможности до конца исследовать этот вопрос. Текстология славянского "Добротолюбия" является отдельной большой темой, и ею пока никто не занимался. Прояснение темных мест подобно реставрации иконы и требует значительного времени. Поэтому в настоящее время еще не все текстологические вопросы решены до конца. Например, неизвестно, насколько изменила переводы преподобного Паисия правка редакторами в Александро-Невской и Троицкой семинариях. По мнению некоторых исследователей, они "более мешали, чем помогали."

Поскольку "Добротолюбие" является сборником творений различных авторов, в нем часто встречаются повторения. Например, первую главу творения Евагрия монаха "Главы о различии страстей и помыслов" точно воспроизводит преподобный Феодор Едесский в "Деятельных главах" (главы 61-62). Окончание "Послания к Николаю иноку" преподобного Марка Подвижника цитирует преподобный Никифор монах. Святитель Каллист и преподобный Игнатий Ксанфопулы цитируют 31-ю главу святителя Диадоха Фотикийского. В "Слове к Феодулу" преподобного Исихия пресвитера главы 57, 58, 59 буквально совпадают с главами 101, 103, 104 творения "О законе духовном" его современника, преподобного Марка Подвижника. Бывают повторения мыслей и внутри одного произведения. Святые отцы часто повторяют о необходимости призывания Господа Иисуса Христа (непрестанной Иисусовой молитвы) для борьбы со страстными помыслами и стяжания благодати. В настоящей работе обобщаются сходные места из "Добротолюбия," поэтому она, излагая основное его содержание, имеет гораздо меньший объем.

Данный труд хочется закончить словами составителя Жития преподобного Паисия Величковского: "...Кто может счесть всех тех, кои пользовались и ныне пользуются в Российских монастырях духовным просвещением от трудов и учения старца Паисия, переданным и передаваемым друг другу? За все оное премилосердный Господь да умножит мзду воздаяния в нескончаемом веке блаженному старцу Паисию; а мы, Россияне, должны чувствовать излившуюся на нас промыслом Божиим чрез него духовную пользу, не для одного монашества, но и для укрепления всей Православной Церкви. Ибо он, при высоте духовной жизни, был ревностный хранитель догматов и правил святой Церкви, и других учил строгому хранению оных яко самонужнейшему основанию нашего спасения. Воздадим за все сие по силе нашей славу, благодарение и поклонение единому Богу, в Троице славимому и поклоняемому Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь"http://www.stsl.ru/lib/book9/com-conclusion.htm - 8

.

• Библия сиречь книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета: на церковнославянском языке. СПб., 1900 / Изд. 2-е. М., 1997.
• Святое Евангелие и книги Нового Завета. М., 1995.
• Добротолюбие, или словеса и главизны священного трезвения, собранные от писаний святых и богодухновенных отец, в немже нравственным по деянию, и умозрению любомудрием ум очищается, просвещается и совершен бывает. Ч. 1—4. М., 1793—1797 / Изд. 2-е. М., 1822 / Изд. 3-е. М., 1832 /Изд. 4-е. М., 1840 /Изд. 5-е. М., 1851 / Изд. 6-е. СПб., 1857 / Изд. 7-е. М., 1880 / Изд. 8-е. М., 1902 / Изд. 9-е. Бухарест, 1990 / Изд. 10-е. Тутаев, 2000 / Изд. 11-е. М., 2001.
• Белова О. В. Славянский бестиарий. М., 2000.
• Библейская энциклопедия Брокгауза. Под ред. Ф. Ринекера, Г. Майера. Кременчуг, 1999.
• Вигуру Ф. Руководство к чтению и изучению Библии. Т. 1. М., 1916.
• Григорий Синаит, преподобный. Творения / Перевод с древнегреческого епископа Вениамина (Милова). М., 1999.
• Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1—4. М., 2000.
• Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. Т. 1—2. М., 1958.
• Добротолюбие в русском переводе, дополненное. Т. 1—5. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992 / М., 2000.
• Древнерусские иноческие уставы. М., 2001.
• Древние иноческие уставы, собранные свт. Феофаном Затворником. М., 1994.
• Дунаев М. М. Православие и русская литература. М., 1996.
• Дьяченко Г., священник (сост.). Полный церковно-славянский словарь. М., 2000.
• Емченко Е. Б. Стоглав: Исследование и текст. М., 2000.
• Жизнеописание отечественных подвижников благочестия 18-19 веков. М., 1907. Кн. 9.
• Житие молдавского старца Паисия Величковского, составленное схимонахом Митрофаном (Переложено с славянского на русский язык архимандритом Агапитом Беловидовым). Свято-Троицкая Сергиева Лавра: Изд. Козельской Оптиной пустыни, 1906 / М., 1991.
• Житие преподобного отца нашего Саввы Освященного // Палестинский Патерик. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1996.
• Жития святых святителя Дмитрия Ростовского. Месяц май. М., 1908 / Оптина пустынь, 1998.
• Игнатий (Брянчанинов), святитель. Собрание сочинений в 7-ми томах. Т. 1—7. М., 1993.
• Иноческое келейное правило. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1997.
• Иоанн Лествичник, преподобный. О радостотворном плаче // Лествица, возводящая на небо. М., 1999.
• Климент (Зедергольм), иеромонах. О жизни и трудах преподобного Никодима Святогорца. М., 1865 / Изд. 2-е. СПб., 1988.
• Кормчая (Номоканон). СПб., 1997.
• Леонид (Кавелин), архимандрит. Сказание о жизни и подвигах старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария. М., 1861 / Оптина пустынь, 1995.
• Леонид (Поляков), иеромонах. Схиархимандрит Паисий Величковский и его литературная деятельность. Магистерская диссертация, машинопись. Кн. 1—2. Ленинград, 1956.
• Лисовой Н. Н. Две эпохи — два Добротолюбия. (Преподобный Паисий Величковский и святитель Феофан Затворник) // Церковь в истории России. Сборник 2-й. М., 1998.
• Лобачевский С., священник. Святой Антоний Великий. Одесса, 1906.
• Последование малого образа, еже есть мантия. Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1998.
• Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского. Т. 1—2. СПб., 1911—1912 / М., 1994.
• Правила Святых Вселенских Соборов с толкованиями. М., 1877 / М., 2000.
• Преображенский А. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М., 1914.
• Святая Русь. Энциклопедический словарь русской цивилизации / Сост. О. А. Платонов. М., 2000.
• Серафим (Курчинский), иеромонах. Монастырский мужской общежительный устав. Т. 1. Нижний Новгород, 1910.
• Серафим (Курчинский), иеромонах. Первый Всероссийский съезд монашествующих 1909 года. Воспоминания участника. М., 1999.
• Синайский И. Греческо-русский словарь. Ч. 1. М., 1862.
• Словарь древнерусского языка 1-14 вв. Т. 1—4. М., 1988—1991.
• Словарь русского языка 11-17 вв. Вып. 1—24. М., 1975—1999.
• Словарь русского языка 18 в. Вып. 1—10. СПб., 1984—1998.
• Словарь церковно-славянского и русского языка. Т. 1—4. СПб., 1867.
• Смирнов П. А. Жизнь и учение преосвященного Феофана. М., 1915.
• Собрание писем святителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Кавказского и Черноморского / Сост. игум. Марк (Лозинский). М.—СПб., 1995.
• Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. Т. 1—3. М., 1989.
• Суворов Н. Учебник церковного права. М., 1902.
• Тахиаос А.-Э. Н. Возрождение византийского мистицизма старцем Паисием Величковским (1722-1794) // Cyrillomethodianum 17-18. Thessaloniki, 1993-1994. С. 201-227.
• Творения древних сербских писателей. Писания святого Саввы. Белград— Сремские Карловцы, 1928.
• Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 2. М., 1986.
• Феодор Студит, преподобный. Огласительные поучения и завещание. М., 1998.
• Флоровский Г., протоиерей. Восточные отцы IV века. Париж, 1931.
• Флоровский Г., протоиерей. Пути русского богословия. Париж, 1988.
• Четвериков С., протоиерей. Бог в русской душе. М., 1998.
• Четвериков С., протоиерей. Молдавский старец Паисий Величковский. Париж, 1976.
• Яцимирский А. Н. Возрождение византийско-болгарского религиозного мистицизма и славянской аскетической литературы в 18 веке. Харьков, 1905.
• Яцимирский А. Н. Славянские и русские рукописи румынских библиотек. СПб., 1905.
• Philokalia ton ieron niptikon sineranisthisa para ton agion kai theoforon pateron imon en i| dia tis kata tin praxin kai theorian ithikis filosofias o nous kathairetai, fotizetai kai teleioutai. T. 1—5. Afens, 1982—1992.
• Philokalia ton ieron niptikon. Benetia, 1782.
• osios Athanasios o Athoniths. Bios—Tipikon—Paraklitikos Kanon. Agion Oros. 2000.
• Cavarnos C. St. Macarios of Corinth. Institute for Byzantine and Modern Greek Studies. Modern Orthodox Saints 2. Belmont, 1972.
• Cavarnos C. St. Nicodemos the Hagiorite. Institute for Byzantine and Modern Greek Studies. Modern Orthodox Saints 3. Belmont, 1974.
• Kadloubousky E. Early Fathers from the Philokalia. London, 1969.
• Katastatikos chartis tou Agiou Orous Atho. Agion Oros. 1979.
• Tachiaos A.-E. N. De la Philokalia au Dobrotoljubie. La creation d’un ‘sbornik’ // Cyrillomethodianum, 1981. № 5. P. 208—213.
• Tachiaos A.-E. N. O Paisios Belitskofski (1722—1794) kai i askitikofilologiki scholi tou. Thessaloniki, 1984 / Institute for Balkan Studies №73. Thessaloniki, 1964.
• Tachiaos A.-E. N. The revival of Byzantine mysticism among slavs and romanians in the 18 century. Thessaloniki, 1986.

• А. П. Схиархимандрит Паисий Величковский // ЖМП, 1972. № 12. С. 62—64.
• Ганицкий М., священник. Блаженныя памяти отца нашего Паисиа сочинениа // Кишиневские Епархиальные Ведомости, 1881. № 4. С. 571-578 / 1882. № 2. С. 118-131.
• Ганицкий М., священник. К жизнеописанию старца Паисия Величковского // Кишиневские Епархиальные Ведомости, 1883. № 4. С. 103—111 / № 8. С. 278—290.
• Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского. М., 1847 / Изд. 3-е. М., 1892
• Иннокентий (Павлов), иером. Старец Паисий Величковский и его духовная и литературная деятельность // Доклад на 2-й международной конференции, посвященной тысячелетию Крещения Руси. "Богословие и духовность Русской Православной Церкви." М., 1987.
• Леонид (Поляков), иером. (впоследствии митр.). Литературное наследие Паисия Величковского // ЖМП, 1957. №4. C. 57—61.
• Леонид (Поляков), иером. (впоследствии митр.). Старец Паисий Величковский как учитель аскетики (1722—1794) // ЖМП, 1956. №10. C. 44—55.
• Леонид (Поляков), иером. (впоследствии митр.). Схиархимандрит Паисий Величковский (к 160-летию со дня смерти) // ЖМП, 1954. №10. C. 53—59.
• Макарий, архим. Сказание о житии и трудах преосвященного Гавриила, митр. Новгородского и Санкт-Петербургского. СПб., 1857.
• Никодим (Кононов), архим. Старцы: отец Паисий Величковский и отец Макарий Оптинский и их литературно-аскетическая деятельность. М., 1909.
• Никодим, архимандрит. Указатель к пяти томам Добротолюбия. М., 1905.
• Паисий Величковский и его значение в истории православного монашества // Кишиневские Епархиальные Ведомости, 1898. № 18—24.
• Паисий Величковский, подвижник благочестия второй половины прошлого столетия // Полтавские Епархиальные Ведомости, 1897. № 22—23. С. 829—846.
• Паисий, великий старец, схимонах и архимандрит, и ученики его // Домашняя беседа, 1861. № 30—31.
• Самурян Г. Архимандрит Паисий Величковский // Русский Паломник, 1894. № 49.
• Тахиаос А.-Э. Н. Возрождение православной духовности старцем Паисием Величковским (1722—1794) // Доклад на второй международной конференции, посвященной тысячелетию Крещения Руси. "Богословие и духовность Русской Православной Церкви." М., 1987.
• Хибарин И. Литературно-переводческая деятельность старца Паисия (Величковского) // ЖМП, 1956. № 12.
• Ювиналий, архимандрит. Христианская жизнь по Добротолюбию: Избранные места из творений святых отцов и учителей Церкви. Харбин, 1930.

Материал взят с сайта: http://www.stsl.ru/lib/book9/index.html

Вступление.

1. Устройство монастыря.

2. Должностные лица монастыря.

3. Условия принятия в монастырь.

4. Поведение новоначальных иноков.

5. О духовном руководстве.

6. О богослужении.

7. О монашеской трапезе.

8. О келейном пребывании.

9. О внешних посетителях и посещении келий.

10. Условия отлучек из монастыря.

11. Условия увольнения из монастыря.

12. Заключение.

Православный монастырь — это место подвига и духовного совершенствия для всех, пожелавших воплотить в жизнь Заповедь Иисуса Христа, сказавшего: "Если кто хочет идти за Мной, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за мной" (Мф. 16,24).

Святой Василий Великий в одной из своих бесед дает обстоятельную характеристику монашеского жития: "Монаху,— говорит он,— должно прежде всего стяжать жизнь нестяжательную, телесное уединение, блаприличную наружность, голос иметь умеренный и слова скромные, перед старшими молчать, мудрых слушать, к равным иметь любовь, низшим подавать исполненный любви совет; удаляться людей негодных, плотских и суетных; больше думать, а меньше говорить; не быть дерзким в словах, не допускать излишества в разговорах, избегать смеха, украшаться стыдливостью, взор потуплять долу, а душу возносить горе; на прекословия не отвечать прекословием, быть благопокорным; трудиться своими руками, всегда помнить о смерти, с надеждой радоваться, скорби терпеть, непрестанно молиться, за все благодарить, перед всеми быть смиренным, ненавидеть высокомерие; быть трезвым и охранять сердце от лукавых помыслов. Заботиться о страждущих, плакать с ними.., вразумлять бесчинных, утешать малодушных, служить недужным, заботиться о братолюбии."

Монах более полно, чем какой-либо другой христианин, должен стремиться в своей жизни воплотить одну из главнейших заповедей Христовых, которая гласит: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим; и возлюби ближнего твоего, как самого себя" (Мф. 27, 37-39).

Пока монахами были лишь одиночки, они спасались каждый по разумению своему, но с появлением монастырей потребовался Устав, который мог бы регулировать монашескую жизнь.

Преподобный Пахомий Великий, подвижник IV века, такой Устав получил от святого Ангела и он лег в основу всех остальных монашеских Уставов — преподобного Антония Великого, Саввы Освященного, преподобного Феодора Студита, который впоследствии был принят преподобным Феодосием для Киево-Печерского монастыря и стал потом образцом для всех других монастырей.

1. (Наименование монастыря) в настоящее время является общежительным монастырем. Подчиняется непосредственно Преосвященному (имярек).

2. Имя Преосвященного (имярек) ежедневно возносится за всеми монастырскими богослужениями.

3. Преосвященный (имярек) по представлению наместника (игумена):

а) назначает основных должностных лиц монастыря — казначея, эконома, благочинного, ризничего, духовника и некоторых других;

б) преподает благословение на посвящение в сан иеродиакона и иеромонаха достойных лиц из братии;

в) преподает благословение на пострижение в иночество готовых к сему послушников;

г) удостаивает соответствующих церковных наград наиболее благонравных лиц из числа монашествующих;

д) налагает взыскание на тех лиц, которые нарушают монастырскую дисциплину и выходят из послушания начальствующих.

4. Преосвященный (имярек) осуществляет общее наблюдение за ведением монастырского хозяйства, за сохранность зданий и имущества данной обители.

5. В помощь наместнику (игумену) должен быть образован Духовный Собор монастыря, в состав которого входят:

• наместник (игумен)
• казначей
• благочинный
• духовник
• ризничий
• эконом
• заведующий канцелярией
• и, в случае нужды, некоторые духовно опытные лица из братии.

6. Духовный Собор осуществляет свои заседания по мере надобности и по благословению наместника (игумена). Решения Духовного Собора, вступают в силу после утверждения протокола заседания Преосвященным (имярек).

1. Наместник (игумен) в монастыре является ближайшим помощником или заместителем настоятеля, в связи с чем должен знать нужды обители, насельников ея и иметь о них постоянное попечение.

2. На обязанности наместника (игумена) лежит всемерное поддерживание в монастыре строгой дисциплины и образцового порядка; забота о духовном совершенствовании иноков, наблюдение за благолепием и чинностью богослужений в монастырском храме, попечение о хозяйстве, о внешнем благосостоянии храма и других монастырских постройках.

3. Наместник (игумен) в качестве лица официального и ответственного за свою обитель, принимает разных посетителей — богомольцев, иностранных и отечественных гостей, сотрудников церковных и государственных учреждений, а также иных лиц, руководствуясь при этом собственным благорассуждением.

4. В своих заботах о душах монашествующих наместник (игумен) при помощи духовника следит, чтобы братия возможно чаще очищали свою совесть Покаянием и Причащением Святых Таин.

5. Наместник (игумен) возглавляет все монастырские богослужения, произнося за ними соответствующие поучения, или поручая дело проповедника другим, способным к сему лицам, имеющим священный сан.

6. Наместник (игумен) проверяет исполнение послушаний, возложенных на каждого из насельников обители и, в случае необходимости, делает замечания, выговоры или иного рода взыскания.

7. В случае отлучки, болезни или смерти наместника (игумена) во временное исполнение его обязанностей вступает благочинный монастыря.

1. На обязанности благочинного лежит надзор за сохранением внешнего порядка и нравственным поведением монашествующих.

2. Во время богослужения благочинный наблюдает, чтобы в храме соблюдалась тишина и строгий порядок.

3. Благочинный во всякое время посещает келии, следит за порядком и чистотой в них; смотрит, чтобы монашествующие не проводили время праздно, а в свободные часы упражнялись в чтении духовных книг, в труде, в молитве.

5. В целях сохранения нравственности монашествующих благочинный должен заботиться о том, чтобы в монастырских келиях не находились посторонние лица — даже близкие родственники, свидание с которыми можно допустить только в приемной комнате и только с разрешения благочинного или наместника (игумена).

6. Монастырских гостей благочинный размещает в гостиной комнате и заботиться о них.

8. Благочинный может иметь помощника, который в его отсутствие выполняет те же функции.

1. На обязанности казначея лежит внимательное наблюдение за поступлением и расходованием средств монастырской казны и ведение приходно-расходных книг с соблюдением правил отчетности, каковые ежегодно для ознакомления представляются наместником (игуменом) вышестоящим властям.

2. Казначей также следит за состоянием и движением всех иных видов материальных ценностей монастыря.

3. Казначей хранит и сберегает от порчи монастырские планы и прочие важнейшие хозяйственные и финансовые документы.

4. Казначей следит за состоянием и хранением монастырского имущества и ценностей, поступающих в монастырь.

5. Казначей выдает авансовые деньги эконому или другому лицу, посылаемым для покупки, и с них требует отчета.

6. Казначей следит за сохранностью кружек и ключи от них хранит в казначействе.

7. В ведении казначея находятся: свечник, лавочник, продавец просфор и бухгалтер.

1. В должность духовника назначается в совершенных годах иеромонах честного и богоугодного жития, одаренный от Бога духовным рассуждением и прилежный к чтению Слова Божия и Святоотеческих писаний.

2. Обязанность духовника состоит в совершении Таинства Покаяния и в духовном руководстве братии по пути ко спасению.

3. Духовник должен следить, чтобы все насельники монастыря проходили исповедь и неуклонно приобщались Святых Христовых Таин.

4. Духовник так же обязан по своему непременному долгу посещать недугующих, утешая и ободряя их в болезнях душевных и телесных.

5. Если духовник почему-либо не будет успевать окормлять всех своих духовных чад, ему может быть назначен помощник.

6. Духовник является найпервейшим наставником новоначальных иноков.

7. Духовнику подчиняются все иеромонахи, исповедающие богомольцев.

1. На обязанности ризничего лежит заведывание церковной утварью, на которую составляется положенная опись, и охрана утвари.

2. Опись всего церковного имущества и всех ризничих вещей с указанием их инвентарного номера, века и цены, следует хранить в безопасном месте и без благословения высшего монастырского начальства Описи никому не давать.

3. Ключи от ризницы ризничий должен хранить у себя.

4. Ризничий выдает облачения для священнослужителей; следит за тем, чтобы вещи, требующие починки, своевременно исправлялись.

5. Вновь приобретенные облачения для священнослужителей и иная утварь вносится в Опись.

6. Пришедшие в негодность облачения, покровцы, покрывала, полотенца и другие уничтожается после рассмотрения наместником (игуменом) или казначеем.

7. Ризничий следит за освещением алтарей и храмов.

8. Ризничему подчиняются экклесиархи, пономари, монастырские портные и звонари.

9. Ризничий может иметь в своем распоряжении одного или двух помощников, если в этом есть необходимость, а также в подчинении имеет библиотекаря.

1. На обязанности эконома лежит заведывание и надзор за хозяйственной частью монастыря.

2. В распоряжении эконома находятся как братия, занимающаяся монастырскими хозяйственными трудами, так и наемные рабочие, которых эконом принимает и назначает в нужное время для производства различного рода работ.

3. Распределение времени работающей братии зависит от усмотрения наместника (игумена) или благочинного, а эконом лишь следит за тем, чтобы в надлежащее время все добросовестно занимались работой.

4. Распределение времени наемных рабочих зависит от усмотрения самого эконома, который назначает необходимые работы и следит за качеством их исполнения.

5. В подчинении эконома находятся: келарь, заведующие мастерскими, все монахи, работающие в отрасли хозяйства, шоферы, электрики, каменщики, маляры, столяры и другие.

6. Если в монастырском хозяйстве эконом находит нужным и полезным осуществить какие-либо улучшения, то ему предоставляется право изложить свои соображения наместнику (игумену) или благочинному и после их одобрения эконом может приступить к осуществлению своих планов.

7. Эконом при желании и необходимости может иметь помощника.

1. Обязанности келаря заключаются в приобретении необходимых продуктов питания, а также в наблюдении за их сохранностью.

2. Под наблюдением келаря находится монастырская кухня, склады с продовольствием, просфорная и трапезная, в коих должны соблюдаться чистота и опрятность.

3. Келарь наблюдает, чтобы на трапезе всегда приготовлялось то, что положено по монашескому Уставу.

4. Келарь заботиться о своевременной заготовке овощей и фруктов на зимний период.

5. Келарю подчиняются следующие лица: трапезный, повар и все кухонные рабочие.

6. В случае отсутствия келаря его во всем заменяет его помощник.

7. Келарь следит за чистотой и опрятностью трапезников (спец. одежда, головные уборы).

1. Обязанности уставщика заключаются в строжайшем наблюдении за чином церковных служб, дабы таковые совершались в соответствии с "Типикином" и местным монастырским обычаем.

2. Уставщик следит за суточными чтецами, которые обязаны заблаговременно приготовить часы, тропари, кондаки, кафизмы и иные чтения, кои должны читаться без ошибок, отчетливо, без переливов голоса, кое является признаком хвастовства и гордости.

3. Новоначальных и малознающих чтецов уставщику следует обучить правильному церковному чтению.

4. На обязанности уставщика лежит постоянный контроль за исправным прочитыванием на Литургии, молебнах и панихидах синодиков и поданных мирянами записок, поминальников.

5. Уставщик должен следить за состоянием церковно-богослужебных книг и пришедшие в негодность своевременно реставрировать или, с благословения наместника (игумена) уничтожать, если таковые не подлежат ремонту.

6. Уставщику подчиняются: регент, канонарх, очередные чтецы и певцы.

7. Уставщик может иметь помощника, коему должен передавать свои знания и опыт.

1. Обязанности регента состоят в управлении монастырским хором и в установлении образцового порядка на клиросе.

2. Хор должен петь стройно и молитвенно, чтобы пение трогало, умиляло и приносило духовную пользу всем молящимся.

3. Ни регент, ни певчие не должны допускать на клиросе шуток, ссор, смеха, празднословия и шума.

4. Поручить канонарху заблаговременно просмотреть тексты стихир, чтобы он мог канонировать внятно и отчетливо, делая смысловые остановки между фразами.

5. Регент должен подбирать репертуар сугубо церковный, избегая светскости в монастырском пении.

6. Регент обязан систематически организовывать спевки хора, в которых обязаны принимать участие все певчие.

7. Регент подчиняется уставщику и с ним согласовывает все богослужения.

1. Обязанности пономаря требуют весьма внимательного к себе отношения, так как послушание это сопряжено с прислуживанием в алтаре близ Святого Престола и Жертвенника.

2. Пономарь обязан прислуживать за Богослужением, возжигать светильники и кадило, приготовлять просфоры, вино, воду, теплоту и иные вещи, относящиеся к Богослужению.

3. На пономаре лежит обязанность смотреть за чистотой в алтаре и в храме: чистить подсвечники, снимать пыль и паутину с икон, смотреть за коврами, проветривать и подметать храм, а мусор высыпать в непопираемое место.

4. Пономарь подчиняется ризничему.

1. На обязанности письмоводителя лежит ведение всего канцелярского делопроизводства монастыря.

2. Все письменные дела монастыря, в том числе и архивные, должны всегда находиться в полном порядке и быть надлежащим образом зарегистрированы.

3. Переписка монастыря с организациями и частными лицами должна вестись аккуратно и не задерживаться.

4. Письмоводитель принимает монастырскую корреспонденцию, посылки, почтовые переводы и оформляет их должным образом.

5. Письмоводитель может иметь помощника, который сдает на почте и принимает там всю корреспонденцию.

1. Звонарь, по благословению вышестоящих, в положенное время производит благовест к богослужениям.

2. Благовест производится в соответствии с Уставом и обычаем данного монастыря.

3. Звонарь не должен допускать посторонних лиц на колокольню без особого распоряжения и надобности.

1. На обязанности библиотекаря лежит заведывание монастырской библиотекой, приобретение необходимых книг, а также других изданий, составление каталога и картотеки.

2. Библиотекарь выдает книги насельникам обители под расписку.

3. Должность библиотекаря требует человека опытного в духовном делании, который производил бы выдачу книг, сообразуясь с развитием и духовной подготовкой каждого, желающего взять книгу.

4. Библиотекарь поврежденные книги своевременно отдает в реставрацию.

1. Просфорник отвечает за качество изготовления просфор.

2. Просфора выпекается из чистой, свежей пшеничной муки.

3. Сам просфорник должен жить в чистоте и благоговении, пребывая в молитве, наипаче же во время работы в просфорне.

4. Просфорник подчиняется эконому, получая муку и все необходимое у келаря.

1. Трапезник наблюдает за приготовлением пищи для братии и смотрит за порядком во время трапезования.

2. Во время принятия пищи в трапезной читается Житие святых, Пролог или что-нибудь из сочинения Святых Отцов.

3. Трапезник наблюдает за тем, чтобы в трапезной всегда соблюдалась чистота в помещении, чистота столов и посуды.

1. На обязанности заведующего какой-либо мастерской (иконописной, швейной, столярной и т.п.) лежит надзор за работами, в ней производящимися, а также за рабочими и за инструментом.

2. О нарушениях в работе, а также злоупотреблениям должно докладывать благочинному.

3. Заведующий мастерскими подчиняется благочинному.

1. Кто ради Бога отрицается мира и вступает в иночество, тому необходимо иметь искреннее расположение к монастырской жизни.

2. Никакой прежний моральный образ жизни не препятствует христианину вступить в монастырь, как о том сказано в 43-м правиле Шестого Вселенского Собора.

3. В монастырь не могут быть приняты:

• лица, не достигшие совершеннолетия;
• муж при живой жене, не разведенной с ним;
• родители, имеющие малолетних детей, требующих их опеки.

• 4. Поступающий в монастырь должен предъявить паспорт, свидетельство о семейном положении, военный билет или свидетельство об освобождении от военной службы, написать свою автобиографию и подать прошение на имя наместника (игумена) о принятии его в монастырь.

5. Новопоступивший проходит испытание и по усмотрению настоятеля отца игумена может принять монашеский постриг.

6. Поступивший в монастырь должен помнить, что жилплощадь, им занимаемая (келия) не является его собственностью, и представляет собой общежитие или служебное помещение.

7. От поступающих в монастырь денежный вклад не требуется.

1. Новоначальный, прежде всего, должен внимательно прочитать монастырский Устав, чтобы при первых же шагах своего пребывания в обители не нарушать заведенного в ней порядка и дисциплины.

2. По прочтении Устава новоначальный дает подписку в том, что он знаком с ним и обязуется свято выполнять все, изложенное в нем. В случае же нарушения монастырского Устава он обязуется, по благословению наместника (игумена) немедленно удалиться из обители, не выдвигая при этом никакой претензии к администрации монастыря.

3. Новоначальный должен всемерно стремиться к духовной жизни, оставляя светские привычки, помня наставления святого Василия Великого к начинающим инокам: "Походку иметь скромную, не говорить громогласно, соблюдать в беседе благочиние, употреблять пищу и питие благоговейно, хранить молчание при старейших, быть внимательным к мудрым, послушным к начальствующим, иметь к равным и меньшим нелицемерную любовь, удаляться от злых, мало говорить, тщательно собирать познание, не многословить, не быть скорым на смех, украшаться скромностью."

4. По отношению к наместнику (игумену) и насельникам монастыря новоначальный должен оказывать смиренную почтительность.

5. Новоначальному у наместника, иеромонахов следует брать благословение, а иным при встрече сделать поясной поклон.

6. Входить в чужую келию следует с молитвой Иисусовой и вход в келию возможен только тогда, когда будет получен ответ: "Аминь."

7. После вечернего Правила всякие праздные разговоры и прогулки воспрещаются.

8. Подобает беспрекословно повиноваться наместнику (игумену), начальствующим монастыря, помня, что и Сам Христос сказал о Себе: "Ибо я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца" (Иоанн. 6, 38).

9. Послушание для новоначальных — залог их будущего возрастания духовного и спасения.

10. Избегать своеволия, ничего не делать без благословения вышестоящих, даже похвального, дабы не впасть в соблазн.

11. Распоряжения наместника (игумена) не должны монашествующими обсуждаться или критиковаться, но выполняться с молитвою и смирением.

12. Если какой-то брат не согласен с распоряжением начальствующих, он с кротостью и наедине может высказать свое мнение давшему это распоряжение.

13. Новоначальный должен находиться в постоянном мире и любви со всей братией обители, стараясь быть со всеми приветливым и услужливым.

14. Никто не должен без благословения старших брать себе в келию никакой вещи, даже самой необходимой, помня, что взятое без благословения есть кража, равно как и всякое приобретение без благословения.

15. Монашествующим не должно заводить мшелоимства (лишних вещей). Лучшим украшением иноческой келии служат святые иконы и книга Священного Писания, а также творения Святых Отцов.

16. Курение, употребление спиртных напитков и сквернословие в монастыре воспрещаются, и нарушение сего правила влечет за собой серьезные наказания, вплоть до исключения из обители.

17. Целомудрие или чистота души состоит не только в хранении себя от порочных дел, но и от нечистых помыслов.

18. Везде и всегда нужно воздерживаться от празднословия: "Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут ответ в День Суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься" (Мф. 12, 36).

19. Если какой-либо из новоначальных или монашествующих постоянно нарушает правила иноческой жизни, то такового стараются при помощи увещеваний исправить; если же он упорствует в своих грехах, то таких после многократных увещаний следует, как поврежденный член тела, отсечь от общества иночествующих

1. Каждый новоначальный инок должен быть под особым руководством духовника, которому надлежит открывать свое духовное состояние: недоумения, сомнения, затруднения, искушения и получить от него наставления и духовную поддержку.

2. Исповедь происходит в четыре годовых поста: Рождественский, Великий, Петровский и Успенский, в День своего Ангела, а также когда монашествующий чувствует в этом потребность.

3. Для духовного возрастания каждый монашествующий должен ежедневно прочитывать несколько глав Священного Писания, читать творения Святых Отцов и другую душеполезную литературу, находя в ней духовную пищу и утешение.

4. Без духовника монашествующий не должен ничего особенного предпринимать по своей только мысли и воле, например, налагать на себя пост, сверх положенного Уставом, или что-то другое, дабы не впасть в прелесть и не повредить своему спасению.

5. Если между братьями произойдет какое-нибудь недоразумение, ссора, то они должны стремиться к скорейшему примирению, ибо сказано: "Солнце да не зайдет во гневе вашем."

6. Брат, нарушающий монастырскую дисциплину, может быть подвергнут духовному взысканию через наложение епитимьи.

7. На епитимью не следует смотреть, как на карающий бич, это необходимое врачевание, исцеляющее духовные болезни и немощи.

8. Если больные считают врачей за благодетелей, хотя они и дают им горькие лекарства, так следует перед очами иметь ту цель, с которой даются епитимьи, и принимать их, как знак милосердия для спасения души (Василий Великий, правило 52).

9. Каждому согрешившему дается епитимья сообразно его положению и его немощи. Как нельзя различные телесные болезни лечить одним и тем же лекарством, так и духовные прещения должны носить разнообразный характер: "Как нет одного врачевания для телесных недугов, так нет и для душевных," — говорит Исаак Сирин.

10. В качестве исправления могут быть употреблены следующие меры:

• удаление от общей трапезы на один или несколько дней;
• перевод с более почетного послушания на менее почетное;
• поставление на поклоны;
• снимание одежды.

1. Важнейший момент монашеской жизни является церковное Богослужение, общее молитвенное правило и потому присутствие при оных должно быть первейшею заботою всех живущих в монастыре.

2. Уклонение или нерадивое отношение к молитве в этом священнейшем деле должно считаться важным нарушением распорядка духовной жизни монастыря.

3. Цель молитвы та, чтобы приобрести навык о непрестанном памятовании о Боге, жить в Боге и стяжать в своем сердце благодать Святаго Духа.

4. Для соблюдения чинности и порядка в совершении Богослужений благочинный должен на неделю или даже на месяц вперед составлять расписание церковных служб с указанием имен священнослужителей, чтецов, пономарей и канонархов.

5. Самочинное нарушение или изменение расписания служб никому из братии без благословения наместника (игумена) не разрешаются.

6. За полчаса до начала утреннего Богослужения специально для этого учиненный монах обходит все келии и будит монашествующих для молитвы.

7. Каждый из иночествующих должен стараться придти в церковь до начала Богослужения. Никому также не следует уходить из храма прежде окончания службы. О нарушителях благочинный докладывает наместнику (игумену).

8. Богослужения, по благословению начальствующих монастыря, могут пропускать те монахи, которые заняты другими послушаниями или выполняют какое-либо срочное дело для обители.

9. Священнослужащие, читающие и поющие в церкви должны исполнять свое дело с неослабным вниманием, без поспешности, "со страхом и трепетом," не нарушая монастырского Устава.

10. На пути в церковь и из церкви не должно останавливаться с посторонними и входить с ними в разговоры, а если от кого будут спрошены о чем-либо, то нужно ограничиваться кратким ответом.

11. Стоя в церкви, не нужно разговаривать, оглядываться по сторонам, но быть сосредоточенным, внимать Богу и себе.

12. Никто из священнослужителей ни под каким предлогом не должен брать деньги за требы себе, но должен отдавать их в монастырскую казну.

13. Монашествующие к Богослужению должны являться без опозданий, одетыми по форме : в клобуках и рясах, а послушники — в подрясниках.

14. В одежде должна быть соблюдаема чистота и простота. Цвет одежды для храма — только черный. Для работы же он может быть серый, коричневый или иной, но не яркий.

1. Если непосредственно за Богослужением следует монашеская трапеза, то братия прямо из церкви идут трапезовать; если есть перерыв во времени, то все отдыхают в своих келиях.

2. Получив благословение у наместника (игумена), трапезный ударяет в колокол и братия в клобуках и рясах немедленно, но чинно собираются на трапезу, которая начинается и оканчивается молитвами.

3. В продолжение трапезы братия сохраняет безмолвие, слушая предлагаемое чтение.

4. Вхождение в трапезную с опозданием или исхождение из нее прежде окончания трапезы без благословения признается нарушением дисциплины и достойны порицания.

5. Никто не должен брать пищу в келию, кроме тех, которым разрешает сие наместник (игумен) или благочинный, как не могущим прийти на общую трапезу по болезни или каким-либо иным уважительным причинам.

6. Монашествующий должен со смирением вкушать поданную пищу и не говорить: "Это не вкусно, а то мне вредно." Свои пожелания и скорби по этому поводу он может потом высказать келарю или эконому.

7. На особое, диетическое питание монашествующий должен взять благословение у наместника (игумена).

1. Время, оставшееся от церковного Богослужения и исполнения послушания, проводимые монашествующим в келии, должно употребляться с благоразумием и бережно, с желанием приобрести как можно больше пользы, главным образом — духовной.

2. Таковыми полезными келейными занятиями могут быть:

а) келейное Правило по Уставу и по благословению духовника;

б) чтение душеполезных книг;

в) упражнение в церковном пении и чтении, изучение нотной грамоты, церковно-славянского языка, церковного Устава и приготовление к церковной службе;

г) уборка келии, чистка и ремонт одежды, обуви и прочее;

д) рукоделие на пользу обители или для собственных нужд.

3. Среди духовно-нравственной литературы могут быть рекомендованы к келейному чтению сочинения следующих подвижников благочестия: аввы Дорофея, Василия Великого, Исаака Сирина, Иоанна Лествичника, Ефрема Сирина, Макария Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Афонский Патерик, Тихона Задонского, Димитрия Ростовского, Феофана Затворника, Игнатия Брянчанинова, пять томов Добротолюбия, Луг Духовный, Пролог, Киево-Печерский Патерик, Жития Святых и многие другие сочинения наших Святых Отцов и духовных писателей.

4. Одежда братии должна быть чистой, простой, без претензий на роскошь. "От роскоши одежды является тщеславие и ожесточение," — говорит Исаак Сирин.

5. В случае болезни монах может обратиться к врачу, предварительно взяв на это благословение у начальствующих.

6. Молитва келейная, чтение Псалтири гасит всякие страсти.

7. Келейное богомыслие возвышает ум и очищает сердце.

8. Ум, по учению Святых Отцов, никогда не должен быть праздным.

1. Принятие в келиях внешних посетителей (мужского пола) допускается только по благословению монастырского начальства, причем в дневные часы.

2. Лица женского пола в мужские келии ни под каким видом не допускаются. Если же возникнет необходимость встречи монашествующих с близкими родственниками, то таковые принимаются не в келии, а в особо отведенной приемной монастыря.

3. Без благословения наместника (игумена) никто не имеет права кого-либо из посторонних оставлять у себя в келии на ночлег, а также никто из братии не имеет права ночевать в чужой келии своего же монастыря.

4. Братия могут посещать один другого в келиях для духовной беседы или помощи больным и престарелым, но не для пустых разговоров и забав.

5. После вечерней трапезы и вечернего правила монашествующий должен оставаться в своей келии, кроме тех особых случаев, когда вызывает духовное начальство, необходимо посетить больного и т.п.

1. Выход из монастыря может быть: ради послушания, по должностной необходимости и по желанию имущих в том уважительную личную потребность.

2. Если кому-либо из монашествующих потребуется в дневное время (до начала богослужения) отлучиться на короткое время из обители, то для этого достаточно устного разрешения благочинного.

Поездки же домой, в иные города и селения, даже на самый незначительный период, благословляются наместником (игуменом), при этом надо писать прошение с указанием причины, точного адреса своей поездки и времени возвращения.

3. В случае болезни или иных важных причин монашествующий может получить и более продолжительный отпуск (для лечения), но в каждом конкретном случае монастырское начальство имеет по сему специальное суждение, дабы время, проведенное братом за стенами обители, не повредило ему в духовной жизни.

4. Направленные в виде особой нужды на послушание в город или другое место вне стен монастыря, должны немедленно возвращаться в обитель по окончании этого послушания.

5. Монахи в священном сане, отпускаемые за стены обители, не имеют права священнодействовать без разрешения правящего архиерея той местности, куда они прибыли и где желают служить.

6. Монашествующие всячески должны избегать оставления своей обители даже на самое короткое время, помня, что стены монастыря — лучшая защита от разных соблазнов и искушений.

7. Каждый инок, побывав в миру, возвращается в свою келию — в духовном плане — худшим, чем из нее вышел. Так учат святые подвижники.

8. Понудим же себя, братие, стяжать благой навык к терпеливому пребыванию в монастыре, выходя из него только по крайней нужде.

Антоний Великий по этому поводу когда-то сказал: "Как рыбы, оставаясь на суше, умирают, так и монахи, пребывая с мирскими людьми, вне монастыря, теряют расположение к безмолвию. Как рыба стремиться в море, так и мы должны стремиться в свои келии, дабы, замедляя в ней, не забывать о внутреннем хранении" (Алфавитный Патерик).

1. Иноки, которые изменили своей обители и стали жить зазорно, пороча Святую Церковь, после неоднократных увещаний и дисциплинарных взысканий, могут быть удалены из обители, как негодные к монашеской жизни и вносящие соблазн в среду монашествующих.

2. Инок, уволенный из монастыря, должен в кратчайший срок сдать эконому келию, ключи от нее, монашескую одежду и другие казенные вещи, остричь волосы и в мирской одежде удалиться из обители.

3. Если какой-либо монах, уволенный из монастыря или добровольно оставивший его, потом, поняв свое падение, возвратится и будет проситься обратно в обитель, то такового можно, по рассмотрению его дела принять, но уже в разряд вновь поступившего.

4. От уволенных или самовольно ушедших из монастыря и вновь пожелавших возвратиться в него, следует потребовать письменное обещание впредь вести жизнь, согласную с Евангелием и монастырским Уставом.

5. В случае смерти монаха, все его имущество по описи, составленной благочинным, казначеем, экономом, передается в склад и является общим монастырским достоянием.

6. Если умирающий брат перед смертью пожелает своим имуществом распорядиться каким-либо иным образом, — его воля монашествующим начальством должна быть принята во внимание.

1. Данный монастырский Устав, как руководство для иночествующих, должен с молитвой и усердием, по мере сил, проводиться в жизнь ради спасения и духовного возрастания.

2. Монашество — это соль соли, это свет на фоне света, а монастыри — это маяки среди бурного житейского моря.

3. Пусть Бог благословит каждого, грядущего к Нему путем чистоты и целомудрия.

4. Пусть на земле никогда не оскудеет монастырский чин.

5. Молитвами Святых Отец наших, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь.